Николай Скоморохов - Боем живет истребитель

Очень трудными были наши взлеты, а между тем мы должны были непрерывно атаковать противника в районе батинского плацдарма.

Онуфриенко доложил в штаб дивизии о том, как трудна здесь наша работа. Ему ответили: пока что перебазировать полк некуда, постоянно держите дежурную пару на всякий случай.

Для начала Онуфриенко приказал выделить пару из нашей эскадрильи. Кого? Я решил возглавить пару сам.

Тем более что сейчас моим ведомым стал вернувшийся из школы воздушного боя на совершенно новом истребителе младший лейтенант Иван Филиппов. Машина с неизношенным мотором – то что надо в таких случаях. Да и Филиппов возвратился совсем иным – отлично подготовленным: во время поверки по сложному пилотажу показал хорошую технику пилотирования.

Он стал моим ведомым после одного памятного боя. Четверка истребителей в составе Гриценюка, Горькова, меня и Кислякова столкнулась с двадцатью шестью ФВ-190 и четырьмя Ме-109. Мы сбили три вражеских самолета. Тогда у меня была исключительно удачная лобовая атака: я шел с набором высоты,и тут из облака выскочил «фоккер». Несколько секунд стремительного полета лоб в лоб – и еще один фашист вспыхивает от моей очереди. Наблюдавший за боем со станции наведения генерал Толстиков поблагодарил нас.

Все было бы хорошо, да только мой ведомый Борис Кисляков оказался раненным: случайная пуля, пробив обшивку кабины, повредила ему правую руку, да так, что он еле посадил машину.

И вот мы с Филипповым несем боевое дежурство, ждем так называемого крайнего случая. Прослушиваем эфир. Вдруг улавливаем женский голос:

– Я – «Дрозд», я – «Дрозд», нужны «ястребы», ждем «ястребов».

«Дрозд» – передовой командный пункт. «Ястребы» – мы.

Тут же взлетает в воздух зеленая ракета – приказ стартовать.

У меня давняя привычка: на взлете не давать полностью газ, чтобы не отставал ведомый. Это имело смысл в обычной обстановке, но не тут. Филиппов обошел меня, оторвался от земли первым.

– Молодец! – передаю ведомому. – Продолжай взлет. Сам двинул сектор газа полностью вперед, мощности мотору прибавил, но разбег получился слишком растянутым. Таким растянутым, что я успел услышать в наушниках чей-то голос и подумать о том, что он очень и очень мне знаком.

Уже в воздухе нажал кнопку передатчика:

– «Дрозд», я – Скоморох. Жду указаний.

«Дрозд» откликнулся:

– Коля, ты очень нужен, быстрее следуй в наш район, как можно быстрее.

Сомнений нет: это голос нашего бывшего начальника штаба Николая Михайловича Сергеева – сейчас он начальник оперативного отдела армии, находится на передовом командном пункте, где, по-видимому, не сладко. Позже мы узнаем, что там в это время находились В. А. Судец и Ф. И. Толбухин. Несемся с Филипповым на полных оборотах. Нам нужно преодолеть всего 18– 20 километров, дли чего достаточно двух с половиной минут. А «Дрозд» торопит: скорее, скорее, ждем.

Уточняю обстановку.

– Со стороны Апатина приближается большая группа «фоккеров», – говорит Сергеев.

Я уже видел эту группу. Она заходила для нанесения удара по шоссейной дороге Сомбор – Апатин, по которой двигались наши войска. Ясно!

Вот ведущий «фоккер» вошел в разворот. За ним – ведомый. Он сразу же вписался в мой прицел. И огненная трасса тут же полоснула его по «брюху». Он упал прямо у дороги, на виду у наших войск.

Строй «фоккеров» распался. Между ними, ведя непрерывный огонь, крутился Филиппов. Решительный, напористый хлопец, хорошо подучили его в школе: первый воздушный бой после столь длительного перерыва ведет довольно активно. Убедившись, что он сам за себя постоять может, я беру на прицел замыкающего «фоккера», даю очередь и сваливаю его на землю севернее Апатина.

Налет «фоккеров» сорван. Оставшиеся невредимыми вражеские летчики поспешили нокинуть поле боя.

В знак победы выполняю две восходящие бочки и становлюсь в круг над передовым командным пунктом.

– Спасибо, Коля,-слышу голос, – вы свое сделали, можете идти домой.

За этот воздушный бой я был награжден орденом Александра Невского, Филиппов – Красного Знамени.

Вернулись мы на аэродром – там ЧП: еще одна машина перевернулась на валете.

Полеты приостановлены.

Онуфриенко созвал совещание, чтобы решить, как быть дальше.

– С воздуха я видел аэродром под Сомбором. Правда, бетонированная полоса на нем местами взорвана, но воронки можно заделать, – сказал я.

– Пожалуй, это подойдет, – заметил Онуфриенко.

Только вот загвоздка: как туда перебраться? Пошли дожди, взлетать с нашей площадки стало рискованно даже одиночкам, не то что целому полку.

И тут слова попросил старший техник нашей эскадрильи офицер Скоробогатов.

– Я предлагаю перевезти самолеты на грузовиках.

– Как это?

– Очень просто: отделить крылья, установить самолеты хвостами в кузова автомашин…

– По-моему, предложение дельное. Никем и нигде, наверное, еще не испробованное, но дельное, – поддержал замполит полка майор Резников.

– Я – за! – сказал инженер полка капитан Мякота.

С ними все согласились.

Так наш «военный совет» в Стапаре одобрил необычную операцию, которую полковые острословы тут же окрестили «хвостом вперед».

К вечеру все было готово. Водители заняли места в своих кабинах. Операция «хвостом вперед» началась – мы тронулись в тридцатикилометровый путь, к Сомбору.

…В кромешной тьме по раскисшей дороге медленно продвигаемся вперед. Надрывно гудят моторы, чавкают в грязи колеса. Если бы кто-то мог взглянуть со стороны на этот наш ночной рейс – немало бы удивился. Вряд ли кому приходилось видеть подобные «летные по-пешему» колонны.

К полуночи добрались наконец к новому аэродрому. Привести в порядок его своими силами трудно. Онуфриенко тут же отправляется в Сомбор, находит представителей местной власти, просит, чтобы прислали людей. Через несколько часов к нам прибыло много сомборцев. К утру все обломки бетонированной полосы были убраны, воронки засыпаны, грунт тщательно утрамбован: было приятно смотреть, как делали это югославы, взявшись за плечи, передвигаясь по кругу, весело подпевая в такт своим притаптываниям.

Пока местные жители приводили в порядок аэродром, мы собирали самолеты. И тут вдруг выяснилось, что не хватает одной машины. Еще раз пересчитали самолеты – да, одного недостает. Где же он? Может, случилось что с автомобилем и он отстал? Было решено – кто первым взлетит, пройдет над нашей ночной дорогой.

Но на рассвете отставшие сами явились. Оказалось, что водитель свернул не в ту сторону. Наши товарищи в темноте въехали в Сомбор и долго петляли по его улицам, пытаясь разузнать, куда им следует ехать. Летчик несколько раз поднимал с постелей жителей, расспрашивал у них дорогу, а те спросонья, да еще при виде столь странного транспорта, терялись, не сразу соображали, что от них хотят, а поняв, наперебой начинали что-то объяснять, вступали в спор между собой, а водитель и летчик, так ничего и не добившись, вежливо благодарили горожан и следовали дальше, сами не зная куда. Короче говоря, первый способ восстановления ориентировки летчиком – путем опроса местного населения, как потом острили наши шутники, – оказался ненадежным. «Экипаж» проблуждал всю ночь, и лишь с рассветом ему удалось попасть на аэродром.