Фридрих Шиллер - Тридцатилетняя война

Меж тем как Франция вновь падала с высоты своей славы, освободившаяся Голландия завершала созидание своего могущества. Ещё не угасло беспримерное мужество, пробуждённое Оранским домом, превратившее эту торговую нацию в народ героев и давшее ей силу отстоять свою независимость в кровопролитной войне с Испанией. Памятуя, в какой степени сами они были обязаны своим освобождением чужой помощи, эти республиканцы горели желанием помочь своим немецким братьям ради такой же победы, тем более что и те и другие боролись с одним и тем же врагом, и свобода Германии была наилучшим оплотом для свободы Голландии. Но республика, ещё боровшаяся за своё собственное существование и ценою невероятного напряжения едва справлявшаяся с могущественным врагом в своих собственных пределах, не могла дробить силы, необходимые для самозащиты, и великодушно расточать их ради чужих государств.

Равным образом Англия, хотя и увеличенная недавним присоединением Шотландии …Англия, хотя и увеличенная недавним присоединением Шотландии… — Имеется в виду уния Англии и Шотландии при Якове I Стюарте в 1603 г. , под властью своего слабого Якова не имела уже в Европе того веса, который завоевал ей державный дух Елизаветы. Убеждённая в том, что благоденствие её острова покоится на безопасности протестантов, эта дальновидная государыня никогда не отступала от правила содействовать всякому начинанию, имевшему целью ослабление австрийского могущества. Её преемник не обладал ни умом, необходимым, чтобы усвоить этот принцип, ни силой привести его в исполнение. Если бережливая Елизавета не жалела своих сокровищ для того, чтобы помогать Нидерландам против Испании, а Генриху IV — против ярости лиги, то Яков отдал свою дочь, внуков и зятя на произвол непримиримого победителя …Яков отдал свою дочь, внуков и зятя на произвол непримиримого победителя… — Старшая дочь Якова I, Елизавета, в 1613 г. стала женой пфальцграфа Фридриха V. Сын их, принц Руперт (1619 — 1682), был активным деятелем роялистской партии в период английской революции. . Изощряя свою учёность в поисках небесного источника королевской власти, этот король потерял свою власть на земле. Напрягая всё своё красноречие, чтобы доказать неограниченность королевских прав, он тем самым напоминал английскому народу о его правах и из-за ненужного расточительства лишился своей важнейшей привилегии — обходиться без парламента и подавлять голос свободы. Врождённый трепет пред обнажённым клинком отпугивал его от самой справедливой войны; его любимец Бекингем играл на его слабостях, а самодовольное тщеславие Якова дало испанскому коварству удобный случай провести его. В то время как в Германии губили его зятя и раздавали другим наследие его внуков, этот слабоумный государь с блаженным самодовольством упивался лестью, которую ему кадили Австрия и Испания. Чтобы отвлечь его внимание от германской войны, ему предложили невестку в Мадриде, и придурковатый отец сам побудил своего жаждавшего приключений сына к скоморошеству, которое привело испанскую инфанту в изумление …придурковатый отец сам побудил своего жаждавшего приключений сына к скоморошеству, которое привело испанскую инфанту в изумление… — Шиллер намекает на эпизод, имевший место в 1623 г., во время поездки принца Уэльского (с 1625 г. король Карл I) в Испанию. Принц прибыл в страну инкогнито для сватовства к испанской инфанте. Его попытка познакомиться с инфантой во время её прогулки была расценена как нарушение этикета и послужила одним из поводов для отказа со стороны испанского двора. . Испанская невеста была потеряна для его сына, как чешская корона и пфальцский престол для его зятя, и лишь смерть избавила его от опасности закончить своё мирное правление войной, вызванной только тем, что он не имел мужества вовремя пригрозить ею.

Бури гражданской войны, подготовленные его неумелым правлением, разразились при его несчастном сыне и скоро принудили последнего, после нескольких незначительных попыток, отказаться от всякого участия в германской войне, дабы усмирить в своём собственном государстве разбушевавшуюся крамолу, жалкой жертвой которой он в конце концов и пал.

Два выдающихся короля, пользовавшиеся, правда, далеко не одинаковой личной славой, но одинаково могущественные и честолюбивые, внушали тогда уважение к скандинавскому северу. За время долгого и деятельного правления Христиана IV Дания стала видной державой За время долгого и деятельного правления Христиана IV Дания стала видной державой… — Христиан IV — датский король (1588 — 1648). В период его правления Дания достигает большого экономического и культурного расцвета. Доходы от балтийской торговли и расширение сельскохозяйственного экспорта обогащают датское дворянство и купечество, возникает ряд торговых компаний, предпринимаются экспедиции с целью колониальных захватов, основываются мануфактуры. Однако крепостная зависимость крестьян являлась препятствием для развития этих ростков капитализма и была причиной отставания Дании по сравнению с такими странами, как Голландия и Англия. . Личные достоинства этого государя, превосходный флот, отборные войска, благоустроенные финансы и дальновидные союзы обеспечили его государству цветущее благосостояние внутри и уважение вовне. Швецию Густав Ваза вырвал из рабства Швецию Густав Ваза вырвал из рабства… — Густав Ваза (1496 — 1560) — шведский дворянин, возглавивший в 1521 г. успешное крестьянское восстание против датчан. Избранный в 1523 г. королём Швеции, он расторг Кальмарскую унию 1397 г. между Швецией и Данией, служившую датским королям предлогом для постоянных вторжений в Швецию. Династия Ваза царствовала в Швеции до 1654 г. Другая ветвь этого дома царствовала в Польше с 1587 до 1668 г. При Сигизмунде Ваза Польша и Швеция были объединены личной унией (1592 — 1599). , преобразовал её путём мудрого законодательства и впервые вывел новосозданное государство на сцену всемирной истории. То, что этот великий государь наметил лишь в общих чертах, было приведено в исполнение его ещё более великим внуком Густавом-Адольфом.

Оба государства, некогда противоестественно соединённые в одну монархию и обессиленные этим соединением, порвали эту связь во время реформации, и разрыв был началом их расцвета. Насколько пагубно было для них обоих насильственное объединение, настолько необходимы были после разделения взаимная добрососедская дружба и согласие. На обе страны опиралась евангелическая церковь; обеим надлежало охранять те же моря; общая выгода должна бы соединить их против одного и того же врага. Но ненависть, из-за которой распалась связь обеих монархий, продолжала разжигать вражду между давно разъединёнными народами. Датские короли всё ещё не могли отказаться от своих притязаний на Швецию; шведы не могли забыть былую тиранию датчан. Смежные границы обоих государств давали вечную пищу для национальной вражды; ревнивое соперничество обоих королей и неизбежные торговые столкновения в северных морях были неиссякаемым источником раздоров.