Фридрих Шиллер - Тридцатилетняя война

Столь дерзкое требование, предъявленное в момент полного истощения военной казны и падения кредита, не могло не поставить канцлера в затруднительнейшее положение. Необходимо было принять меры раньше, чем это неистовство охватит остальные войска и придётся разом остаться среди врагов без всякой армии. Из всех шведских полководцев один только пользовался среди солдат авторитетом и уважением, достаточным для того, чтобы прекратить этот спор: герцог Бернгард был любимцем армии; мудрой умеренностью он завоевал доверие солдат, а его военный опыт вызывал у них глубочайшее восхищение. Он взялся успокоить взбудораженную армию. Но, сознавая своё значение, он не упустил этого благоприятного случая прежде всего позаботиться о самом себе и, воспользовавшись стеснённым положением шведского канцлера, удовлетворить свои собственные вожделения.

Ещё Густав-Адольф подавал ему надежды на создание для него герцогства Франконского, которое должно было составиться из двух епископств: Бамбергского и Вюрцбургского; теперь герцог Бернгард настаивал на исполнении этого обещания. Вместе с тем он потребовал высшей военной власти — звания шведского главного командующего. Эта попытка злоупотребить своим значением привела Оксеншерну в такое бешенство, что он в порыве негодования уволил его со шведской службы. Но затем он опомнился и, прежде чем пожертвовать столь выдающимся полководцем, предпочёл любою ценою связать его с интересами Швеции. Поэтому он отдал ему в качестве лена шведской короны франконские епископства, удержав, однако, крепости Вюрцбург и Кенигсгофен, где должны были остаться шведские гарнизоны; при этом он от имени своей державы обязался охранять власть герцога над этими землями. В главном начальствовании над всей шведской армией герцогу Бернгарду было отказано под благовидным предлогом. Герцог Бернгард поспешил проявить признательность за эту немалую жертву: благодаря своему влиянию и энергии он быстро успокоил охваченную недовольством армию. Офицерам были розданы крупные суммы наличными деньгами и — что имело ещё большее значение — обширные, ценностью почти что в пять миллионов талеров поместья, на которые Швеция не имела никаких прав, кроме права завоевателя. А за всем этим был упущен благоприятный момент для действий большого размаха, и союзные вожди разделились, чтобы бороться с неприятелем в других местах.

Заняв на краткое время часть Верхнего Пфальца и овладев Неймарком, Густав Горн направился к швабской границе, где императорские войска успели за это время значительно усилиться и грозили Вюртембергу опустошительным нашествием. Испуганные его приближением, они двинулись к Боденскому озеру, чем, однако, лишь привлекли шведов в эту ещё не знакомую им страну. Владеть крепостью у врат Швейцарии было чрезвычайно важно для шведов, и город Констанц представлялся особенно удобным для связи со Швейцарской конфедерацией. Поэтому Густав Горн немедленно приступил к осаде, но, не имея орудий, которые ещё нужно было доставить из Вюртемберга, он не мог действовать с должной быстротой, и неприятель имел достаточно времени, чтобы стянуть к городу войско, — снабжать его со стороны озера провиантом и без того было нетрудно. Поэтому после безуспешной попытки кзять город Горн снял осаду и двинулся к берегам Дуная, где положение тем временем стало чрезвычайно опасным.

По требованию императора кардинал-инфант, брат Филиппа IV Испанского и наместник Миланский, вооружил армию в четырнадцать тысяч человек, предназначенную, независимо от распоряжений Валленштейна, для действий на Рейне и для защиты Эльзаса. Эта армия, подчинённая испанцу, герцогу Фериа, появилась теперь в Баварии. Чтобы немедленно обратить её против шведов, Альтрингеру велено было тотчас присоединиться к ней со своими войсками. Услышав о её появлении, Густав Горн поспешил вызвать к себе с берегов Рейна пфальцграфа Биркенфельдского и, соединившись с ним в Штокахе, отважно двинулся навстречу тридцатитысячной неприятельской армии. Неприятель направился через Дунай в Швабию, где Густав Горн подошёл к нему однажды так близко, что обе армии разделяло расстояние не более полумили. Но вместо того чтобы принять этот вызов, императорские войска двинулись через «лесные города» на Верхнем Рейне — Рейнфельден, Вальдсхут, Зекинген и Лауфенбург — в Брейсгау и Эльзас, куда они прибыли как раз вовремя, чтобы спасти осаждённый Брейзах и положить конец победоносному продвижению рейнграфа Отто-Людвига. Последний незадолго перед тем овладел «лесными городами» и при поддержке пфальцграфа Биркенфельдского, освободившего Нижний Пфальц и разбившего герцога Лотарингского, снова доставил в этих местах перевес шведскому оружию. Правда, теперь он вынужден был уступить численному превосходству неприятеля, но вскоре Горн и Биркенфельдский явились к нему на помощь, и после недолгого успеха императорские войска были снова изгнаны из Эльзаса. Суровая осень, настигшая их в этом несчастном походе, погубила большую часть итальянцев, и сам их предводитель, герцог Фериа, не пережил этой неудачи.

Меж тем герцог Веймарский Бернгард с восемнадцатью полками пехоты и ста сорока эскадронами кавалерии занял позицию на Дунае, чтобы прикрыть Франконию и наблюдать за движениями баварско-императорской армии по берегам этой реки. Едва Альтрингер обнажил эти пределы, чтобы присоединиться к итальянским войскам герцога Фериа, как Бернгард, воспользовавшись его уходом, поспешил перейти Дунай и с быстротой молнии появился под Регенсбургом. Обладание этим городом было решающим для успеха любых действий шведов в Баварии и Австрии. Оно давало им точку опоры на Дунае и верное убежище в случае неудачи. Оно же обеспечивало владение всем тем, что было завоёвано в этих краях. Удержать Регенсбург — таков был последний настоятельный совет, данный умирающим Тилли курфюрсту Баварскому, и Густав-Адольф считал непоправимой неудачей то, что баварцы ранее его заняли этот город. Велик был поэтому ужас Максимилиана, когда герцог Бернгард внезапно появился под Регенсбургом и начал деятельно готовиться к осаде города.

Всего пятнадцать рот, главным образом из новобранцев, составляли гарнизон города — число, более чем достаточное для того, чтобы утомить и самого сильного противника, если гарнизон пользуется поддержкой сочувствующих и воинственных горожан. Но население-то и было опаснейшим врагом баварского гарнизона. Протестантские жители Регенсбурга, равно дорожившие своей верой и своей имперской свободой, с недовольством переносили баварский гнёт и давно уже нетерпеливо ждали освободителя. Появление Беригарда под стенами города преисполнило их радости, и приходилось сильно опасаться, как бы они внутренним мятежом не поддержали действий осаждающих. В этом великом затруднении курфюрст баварский отправляет к императору и к герцогу Фридландскому слёзные послания, умоляя их помочь ему всего пятью тысячами человек. Семерых гонцов, одного за другим, отправляет Фердинанд к Валленштейну с приказанием исполнить эту просьбу; Валленштейн обещает немедленную помощь и действительно извещает курфюрста о предстоящем вскоре прибытии двенадцати тысяч человек под командой Галласа, но под страхом смертной казни воспрещает этому полководцу двинуться в путь. Тем временем баварский комендант Регенсбурга в расчёте на близкую выручку сделал все приготовления к обороне, вооружил католических крестьян, протестантских же граждан, наоборот, обезоружил и бдительно следил за ними, дабы они не могли предпринять ничего опасного для гарнизона. Но так как помощь не явилась, а неприятельские орудия с неустанной яростью бомбардировали укрепления, то он выговорил себе и гарнизону приемлемые условия капитуляции, а баварских чиновников и духовенство отдал на милость победителя.