Жозеф-Франсуа Мишо - История Крестовых походов

И все же во Франции, где заканчивались Альбигойские войны, несколько знатных баронов, не желая сидеть без ратного дела, объединились для новой священной войны.

Их возглавил Тибо, граф Шампанский и король Наваррский, сын того Тибо, который умер накануне Четвертого крестового похода. Талантливый поэт и трубадур, он желал выполнить обет, данный отцом, и был готов покинуть свою даму сердца во имя другой Дамы – Матери Иисуса Христа:

скандировал он в своей очередной сирвенте.

Трубадуры и менестрели аплодировали королю Наваррскому и были готовы его сопровождать. Но кроме них вызвалось еще несколько представителей знатных родов, в том числе герцоги Бретанский и Бургундский, графы де Бар, Сансеррский, Неверский, Монфорский и другие. В то время когда они готовились к походу, раздался новый вопль. На этот раз он шел из Константинополя.

Латинская империя трещала по всем швам. Греческие монархи Никеи и Эпира, равно как и их союзники болгары, непрерывно наступая, свели ее пределы к городу с окрестностями. После смерти очередного императора, оставившего малолетнего наследника, судьбой гибнущей империи решил заняться неутомимый Иоанн Бриеннский. Потерпев фиаско в Италии, он кинулся на защиту Константинополя и даже выиграл несколько сражений, но, не располагая достаточным войском, обремененный годами и болезнями, умер среди развалин империи, приняв на смертном одре одежду францисканского монаха. Судьба его примечательна: простой французский рыцарь, занимавший в течение нескольких дней два колеблющиеся престола, зять двух королей, тесть двух императоров, Иоанн оставил после себя одни лишь воспоминания о своих бесплодных подвигах и сумбурной жизни. Новый император, юный Балдуин, бежал из своей столицы и прошел всю Европу, униженно умоляя о помощи. От него все отмахивались, и лишь Григорий IX, тронутый его убожеством и не желавший утрачивать власть над латино-византийской церковью, провозгласил новый поход, на этот раз – для «освобождения» Восточной империи...

Поразительное зрелище! Еще не закончились приготовления к одному походу, а крестоносцев уже призывали в другой! Правда, папа старался объяснить, что путь в Иерусалим лежит через Константинополь, но это никого не убедило. Среди баронов и рыцарей начался разброд: одни по-прежнему стремились в Палестину, другие, предпочли Византию, третьи, пребывали в нерешительности.

Все же партия короля Наваррского, составлявшая большинство, не желая терять времени, направилась в Марсель, чтобы оттуда переправиться в Азию. Каково же было изумление крестоносцев, когда в Лионе их нагнал папский легат, который от имени Григория IX запретил им следовать дальше, отменяя поход в Палестину! Не успели они оправиться от изумления, как прибыли нарочные Фридриха II с тем же требованием – приостановить начавшийся поход!..

Эта странная коллизия имела весьма простое объяснение: непрочное перемирие между папой и императором было нарушено, старая вражда вспыхнула с новой силой, и каждая из сторон хотела использовать собравшиеся военные силы для своих целей – где уж тут было думать о каком-то Крестовом походе!..

Однако король-трубадур и его окружение не пожелали быть разменной монетой в чужой игре. Пренебрегая двойным запретом, они погрузились на корабли и отплыли в Сирию, сокрушаясь лишь о том, что происшедшая распря сильно сократила численность их войска.

Между тем вражда между папой и императором разгоралась с новой силой. Все началось спором из-за обладания Сардинией, к которому тотчас присоединились все прежние страсти, проклятия и попреки, грозившие то мщением небес, то ужасами войны. Григорий снова отлучил Фридриха от Церкви, и во всех храмах Европы звучало папское послание, в котором император провозглашался нечестивцем, соумышленником еретиков и мусульман, утеснителем Веры и человечества. Фридрих отвечал тем же, обличая в своих прокламациях корыстолюбие, лживость, завистливость и лицемерие пап. В своей ярости Григорий дошел до того, что стал проповедовать Крестовый поход против Фридриха, заявляя, будто много достойнее поднять оружие против еретика и врага Святого престола, нежели для защиты Иерусалима от неверных; в качестве же премии тому, кто осилил бы Фридриха, папа обещал императорскую корону...

После переругивания и взаимных проклятий возобновились боевые действия. Император разбил союзников папы и осадил Рим. Вскоре злоба и ненависть, вспыхнувшая между двумя людьми, передалась всему народу, и Италия на долгие годы вновь погрузилась в пучину гражданской войны.

Среди этих нараставших кошмаров уже не были слышны вопли и мольбы франков палестинских. С прекращением десятилетнего перемирия, заключенного Фридрихом, дамасский султан занял Иерусалим, разрушил слабые укрепления христиан и вернул все к исходному положению. А Птолемаида вместо ожидаемых несметных ратей увидела в своих стенах лишь жалкие разрозненные отряды. Многие из крестоносцев, пообещав отправиться в Константинополь или в Палестину, не сделали ни того, ни другого, предпочтя принять участие в войне между папой и императором; иные, пустившиеся в Сирию сухим путем, почти поголовно погибли в горах и пустынях Малой Азии; и только французские князья и бароны, возглавляемые королем Наваррским, благополучно добрались до цели, но силы, доставленные ими, были ничтожны. Правда, им повезло: неожиданная смерть султана Каирского, Мелик-Камеля, привела к династическим разборкам мусульманских властителей, которые вследствие этого ослабили натиск на христиан. Но бароны, как обычно, занятые выяснением взаимоотношений и соперничеством, не сумели воспользоваться этим благоприятным обстоятельством: каждый следовал своему плану, объявлял и вел войну от своего имени и действовал, повинуясь личному честолюбию и ради личной выгоды. Так, герцог Бретанский совершил удачный рейд в область Дамаска и вернулся, нагруженный богатой добычей; это тотчас вызвало зависть других князей, которые без всякой подготовки и предварительной разведки вторглись в район Газы, где были окружены и почти полностью истреблены врагом. Предводитель этой злосчастной экспедиции, герцог Бургундский, спасся бегством и возвратился в Птолемаиду почти в полном одиночестве, чтобы оплакать бесславную гибель своих соратников и воинов.

После этого разлад и сепаратизм в стане крестоносцев усилились. Князья стали каждый порознь договариваться с мусульманскими эмирами и заключили мир столь же безрассудно, как и вели войну. Тамплиеры выторговали перемирие с дамасским султаном, герцоги Бретанский и Бургундский договорились с султаном Египта, обещая ему помощь против его врагов, а королю Наваррскому не оставалось ничего другого, как вновь взяться за свои сирвенты. В целом возмутив Палестину своими раздорами и бестолковыми действиями, все уцелевшие почли за лучшее возвратиться в Европу, что и проделали.