Аркадий Ваксберг - У крутого обрыва

Такова завязка сюжета, и читатель, которому претит трамвайная склока, может отложить в сторону очерк, я не буду в обиде: сюжетец попался действительно не из лучших. Тем же, кто наберется терпения, я советую последовать дальше, потому что сюжетец имеет продолжение почти детективного свойства и он выведет нас на тему, вполне достойную внимания серьезных людей.

Итак, проехав еще три остановки, Галина Васильевна Алексеева перестала быть пассажиркой и направилась к дому, неся по сумке в каждой руке. Было все как в романах: падал мокрый снег, фонари не горели и выл ветер. Оставалось пройти каких-нибудь сто метров, когда Алексеевой показалось, что за ней кто-то идет. И верно, позади маячила одинокая мужская фигура…

Алексеева ускорила шаг, вошла в свой подъезд и стала подниматься по лестнице. Здесь ей повстречалась соседка, которая торопилась на работу в ночную смену. Потом Алексееву обогнал незнакомец: в темноте она не смогла заметить его лица.

А дальше все было совсем не так, как в романах. Взбежав на четвертый этаж, мужчина почему-то вернулся обратно и, пробегая мимо Алексеевой, выкрикнул непристойное слово. Она растерялась. Сумки, занимавшие обе руки, делали ее совершенно беспомощной. Незнакомец учел ситуацию и, ударив женщину по лицу, бросился наутек.

«Держите хулигана!» — крикнула Алексеева. Только что встреченная ею соседка, которая остановилась у выхода, заслышав наверху подозрительную возню и приглушенные голоса, отозвалась на крик. Случайный прохожий помог задержать беглеца и доставить его в милицию.

Я думаю, вы догадались: незнакомец оказался тем самым борцом за справедливость, который наводил порядок в трамвае. Надо отметить, что он, по словам работника милиции Моисеева, «не опровергал обвинения Алексеевой и не оправдывался. От него исходил запах алкогольных напитков».

Теперь настало время познакомиться с незнакомцем. Зовут его Борис Петрович Маслин. Ему 44 года. У него высшее образование. Работает ведущим инженером в научно-исследовательском институте, заслужившем всесоюзную известность. «Личные качества (я цитирую его производственно-общественную характеристику): дисциплинирован, выдержан, принципиален, пользуется уважением товарищей по работе, отношения в семье хорошие».

Что же толкнуло, спросите вы, дисциплинированного, выдержанного инженера на этот, скажем поделикатнее, странный поступок? «Запах напитков»? Или принципиальность, которая отличает его характер?

К этой теме мы успеем вернуться, а я пока что задам встречный вопрос: как бы вы поступили, если бы, упаси боже, вас постигла подобная участь? Если бы на темной лестнице вас догнал незнакомец и «нанес удар по лицу, не причинивший телесных повреждений и не оставивший следов»? Дали бы сдачи? Махнули рукой и постарались забыть? Или подали на обидчика в суд?

Я поставил дилетантский эксперимент: опросил четырнадцать женщин. Вот результат: двое дали бы сдачи, двенадцать предпочли бы забыть.

Продолжим, однако, наш «семинар». Допустим, что руки Алексеевой свободны и она дает-таки сдачи. Я пробую представить себе вашу реакцию, дорогой читатель. Пожалуй, вы скажете: «Молодец» — и будете, видимо, правы.

Допустим теперь, что она выбрала вариант номер два: постаралась забыть. Молодцом вы ее назовете едва ли, но выбор, наверно, одобрите: в нем видны рассудительность и житейская мудрость.

Алексеева подала в суд. Давайте честно, положа руку на сердце: разве теперь она вам не кажется сквалыжиной и сутягой?

Пока вы раздумываете над этим, я расскажу другую историю. Как-то мой приятель одолжил знакомому «до вечера» тридцать рублей. Вот уже одиннадцать лет, как этот вечер все не наступит. «Кредитор», конечно, не разорился, да и должник не разбогател, но долг есть долг, забыть о нем у людей порядочных всегда считалось постыдным.

Прошли годы, и вот однажды мой приятель оказался с этим знакомым в веселой компании. Набрался храбрости и с подходящим к случаю юмором напомнил о долге. За столом сидели люди, которых я чту, но и они подняли на смех моего друга. Пристыдили его. И он готов был провалиться под землю оттого, что завел свой разговор.

Прошу прощения за наивность, но мне хочется вслух разобраться, кому и чего надо стыдиться. Кредитору, обиженному многолетней рассеянностью должника, которого он выручил в трудный момент, или должнику, беспечно прикарманившему чужие деньги? Инженеру с принципами, оскорбившему женщину, или женщине, которая обратилась к закону, чтобы оградить свою честь?

А закон, осмелюсь заметить, ограждает честь и достоинство человека всеми средствами, какие ему доступны. В том числе и средствами уголовного права: оскорбление, клевета, побои — все это не просто невинные шалости, не «инциденты», но уголовные преступления, которые могут повлечь и лишение свободы. Почему же тогда иным товарищам кажется, что человек, защищающий свою честь через суд, — непременно склочник и крохобор? Почему на того, кто воспользовался правом привлечь обидчика к ответу, смотрят косо и с осуждением, а сам обидчик ходит чуть ли не в героях?

«Охота связываться по пустякам?.. Себе дороже…» Не приходилось вам сталкиваться с такой моралью? А ведь и впрямь, пожалуй, дороже… Люди, берегущие свой покой, сдаются без боя, только бы не обивать пороги судов, не писать жалоб, заявлений, ходатайств. Этой мягкотелостью, уступчивостью, повышенной душевной ранимостью охотно пользуются те, у кого голос зычней и расхожей демагогии в избытке. Они-то и обзовут крохобором того, кто с горячностью и упорством начнет сражаться за «мелкие» свои права, резонно полагая, что мелких прав не бывает и что уступка неправде может войти в привычку, а это уже не столько личное дело, сколько общественное.

Так вот, Алексеева, не боясь косых взглядов, решила защитить свою честь тем способом, который дал ей закон: официально признать оскорбителя оскорбителем и наказать его.

Но, оказывается, на этот счет могут быть разные точки зрения. Я разговаривал с коллегами Маслина и мнение одного из них записал: «Если каждый будет раздувать пустяк до космических размеров, то когда же мы будем работать? Честь, достоинство — все это очень красивые слова, но надо, однако ж, спуститься на землю. Маслин, конечно, поступил неправильно, не учел, что Алексеева женщина и поэтому всегда права. Он готов был извиниться, но другая конфликтующая сторона оказалась непримиримой».

Не будем проводить референдум: кто — за Алексееву, кто — за Маслина. Если даже немногие разделяют холодный прагматизм моего собеседника, уже пора о многом задуматься.

Если для кого-то достоинство и честь проходит по ведомству красивых слов, не говорит ли это об оскудении чувств и утрате основных человеческих ценностей?