Иван Козочкин - Уголовное право США: успехи и проблемы реформирования

Таким образом, из разъяснения указанного конституционного положения, данного Верховным судом, можно сделать вывод о том, что преступность и наказуемость деяния определяются законом, действовавшим во время совершения этого деяния, и о том, что закон, устанавливающий преступность деяния, усиливающий наказание или как-либо еще ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет.

В дальнейшем Верховный суд установил, что запрет обратной силы уголовного закона (в том смысле, в каком это было отмечено выше) преследует две важные цели. Во-первых, «дать ясное предупреждение» о том, какие законодательные акты действуют, и что можно доверять их содержанию до тех пор, пока они явно выраженным образом не изменены. Во-вторых, ограничить право государства в области нормотворчества – чтобы оно не издавало «произвольное и потенциально виндиктивное (букв. “мстительное”. – И. К.) законодательство». [250]

И хотя, по установленному правилу, считается недопустимым ухудшение положения обвиняемого применением к нему более сурового наказания, предусмотренного после того, как преступление было совершено, судебной практике известны исключения из этого правила. Так, например, некто Хэндрикс был признан виновным в нарушении Закона штата Канзас «о сексуальных хищниках» 1994 г., принятого после того, как тот совершил половое посягательство. Его поведение повлекло лишение свободы, причем продленное. Несмотря на это, Верховный суд США посчитал, что запрет обратной силы закона не был поколеблен, так как, по его мнению, указанный Закон предусмотрел гражданско-правовую санкцию, а не уголовное наказание. [251]

Другой, более серьезный случай. В решении по делу Добберта Верховный суд указал: приговор к смертной казни не нарушает запрета обратной силы закона, если он был вынесен в соответствии с имеющими юридическую силу процедурами, заменившими те, которые существовали во время совершения преступления и которые затем были признаны неконституционными. [252]Судьи, заявившие особое мнение, резонно отметили: во время совершения преступления «не было законных способов вынесения смертного приговора во Флориде». [253]

У. Лафейв и О. Скотт пишут, что если раньше считалось, что какое-либо изменение вида наказания или способа его исполнения являлось нарушением ex post facto в отношении ранее совершенного посягательства, то в настоящее время считается общепризнанным, что такое изменение допустимо, если оно не усиливает наказания. Однако, продолжают они, «не всегда легко сказать, является ли новое наказание большим, таким же или меньшим, чем старое». [254]

Здесь следует отметить применение законодательства «о привычных преступниках». Если лицо совершает преступление, когда такого законодательства не было, а затем совершает другое, когда оно уже принято и действует, то применение к нему такого законодательства не считается нарушением запрета обратной силы закона.

Иногда установление времени совершения преступления имеет большое значение для определения закона, который должен быть применен. Это касается, например, преступлений, когда поведение осуществляется во время действия одного закона, а преступный результат наступает во время действия другого, а также длящихся или продолжаемых деяний, например сговора. В первом случае применяется закон, действовавший во время осуществления поведения. Во втором – новый закон, даже усиливающий наказание, действовавший на момент прекращения сговора или его пресечения.

Однако конституционное требование запрета обратной силы закона не распространяется на судебные решения. И хотя Верховный суд США сравнительно недавно указал, что оговорка о надлежащей правовой процедуре запрещает апелляционным судам [255]делать то, что положение ex post facto запрещает делать законодателям, в этом вопросе не так все просто. Дело в том, что, осуществляя толкование уголовных статутов, суды выносят решения, имеющие обратную силу. И, как пишет Дж. Холл, «ретроактивность – существенная часть “американской правовой системы”». [256]

В связи с этим У. Лафейв и О. Скотт отмечают: справедливости ради следует сказать, что, во-первых, запрет ретроактивных судебных решений не столь широкий по сравнению с запретом обратной силы статутов, и, во-вторых, право, касающееся первого, не так разработано, как право, касающееся положения ex post facto. [257]

Таким образом, это положение применительно к судебным решениям действует в гораздо более ограниченных пределах, чем в области законодательства. Данный вывод подтверждается многочисленными примерами из судебной практики. Так, Верховный суд штата Орегон, отменив предыдущее решение, постановил, что новое решение может применяться ретроактивно, так как поведение обвиняемого было преступно само по себе (malum in se). [258]К преступлениям этой категории в доктрине относятся деяния, посягающие на «вечные и неизменные нормы естественного права»: убийство, изнасилование, кража и многие другие.

Давая толкование статута, определяющего преступление неясным, нечетким языком, уточняя его, суды нередко ухудшают положение обвиняемого, так как он заранее не знает, что его поведение является преступным, т. е. подпадает под действие такого статута.

Здесь следует подчеркнуть, что, как представляется, Верховный суд по данному вопросу не всегда занимает достаточно последовательную позицию: в одном случае, как отмечалось выше, он запрещает нижестоящим судам выносить решения, имеющие обратную силу, в другом – более позднем – он фактически это делать разрешает. [259]Правда, иногда он указывает, что такие решения должны содержать «ограничивающее толкование», которое должно быть «относительно простым и естественным», [260]чтобы характер толкования мог быть «разумно предвидим» и давал какое-то предупреждение о том, в каких пределах соответствующий статут применим.

И, наконец, следует отметить, что принцип законности не допускает аналогии права. Однако нет необходимости много говорить о том, что в США, где общее или прецедентное право играет столь значительную роль в уголовно-правовой сфере, аналогия права – его важнейшая, неотъемлемая черта. Рассматривая конкретные дела, суды нередко вынуждены решать те или иные вопросы по аналогии с тем, как они решены в данном, в другом штате (решения судебных органов других штатов имеют силу «убеждающих прецедентов»), в других странах, прежде всего в Англии.

Применение закона (права) по аналогии допускается на федеральном уровне и в отдельных штатах. Так, если на подконтрольной правительству США территории лицо совершает деяние, которое не предусмотрено федеральным законодательством, но было бы наказуемо по законам (праву) штата, где такая территория находится, оно признается виновным в совершении сходного преступления и подвергается сходному наказанию (ст. 13 раздела 18 СЗ США). По существу об аналогии закона говорится в УК штата Калифорния: положения данного Кодекса, если они в значительной степени являются такими же, как действующие статуты (нормы), должны толковаться как их продолжение, а не как новые законоположения (ст. 5).