Имре Кертес - По следам преступления

Непосредственно после освобождения, когда еще в Будапеште существовала организованная преступность, обвиняемый по одному делу показал, что он и его шайка могли долго вести свои дела безнаказанно, в частности потому, что день и ночь вблизи здания управления милиции они следили за тем, когда милиционеры выезжают на облаву.

Сегодня у нас уже нет преступности такого рода. Изменились и методы следствия население оказывает помощь и поддерживает деятельность следственных органов. Мы показываем, как „работают” преступники, для того чтобы честные люди могли оказывать большую помощь в их разоблачении.

Описанные в этой книге преступления действительно имели место. Герои разыгравшихся в далеком прошлом историй и те, кто был приговорен к смертной казни, названы подлинными именами. Однако все остальные имена и названия мест мы изменили.

„Привидения могут весьма облегчить проведение допроса, особенно при расследовании убийств, поскольку привидения тех людей, которые умерли насильственной смертью, настойчиво заявляют о своем существовании в отличие от привидений людей, умерших естественной смертью. Убитый человек уже в момент своей смерти стремится разоблачить убийцу, и у него возникает мысль реконструировать обстоятельства убийства. Он возвращается на место преступления до тех пор, пока люди не поймут значения созданного им привидения и не передадут преступника в руки правосудия”.

Это цитата не из какой-нибудь средневековой книги, а из американского полицейского журнала за октябрь-декабрь 1954 года.

Пожалуй, у человечества нет другого такого юридического института, с которым связано столько пыток, страданий, суеверий, вероломства, как допрос. С древнейших времен люди знали, что след преступления наверняка остается в памяти свидетелей, но знали также и то, что этот след легче всего фальсифицировать. Уже законы Хаммурапи, дошедшие до нас из 18 века до н. э., упоминали о допросе и угрожали наказанием лицам, дающим ложные показания. „Если человек обвиняет человека, бросает ему обвинение в убийстве и не может доказать это, то обвинителя убейте”, — гласит этот свод законов.

Согласно сборнику моральных и юридических правил, известному под названием Законов Ману — памятнику древнеиндийской юридической и философской литературы, перед началом допроса судья обращается к свидетелю с длинной речью, обещая, что в награду за рассказанную истину „он получит самый прекрасный мир после смерти, а здесь, на этой земле, высшее доброе имя; тот же, кто лжесвидетельствует, напрасно со дня своего рождения совершил какое-либо полезное дело, все это переходит на собак, и в земной жизни он будет существовать не лучшим образом; голым, остриженным, страдая от жажды и голода, слепым пусть идет с миской в руке попрошайничать к дому врага своего тот, кто дает лжесвидетельские показания”.

Вместе с тем закон предписывает лжесвидетельствовать всякий раз, когда в результате дачи правдивого показания должен выноситься смертный приговор лицу, принадлежащему к более высокой касте, так как „эта ложь стоит дороже правды”. Так находила свое выражение в законе, стоящем на религиозных основах брахманизма, идеология кастовой системы.

В древнегреческом судопроизводстве мы впервые встречаем упоминание о допросе с пытками. Свободный человек, прежде чем дать свидетельские показания, приносил клятву перед жертвенным алтарем. Этого не мог делать раб. Если все же необходимо было получить свидетельские показания раба, то сначала его пытали самым жестоким, самым изощренным способом. Считалось, что раб может сказать правду только тогда, когда он находится в полусознательном состоянии; в таких случаях пытки отделяют показания от воли и, таким образом, страдания могут придать убедительную силу словам раба.

В римском судопроизводстве фигурировало два типа свидетелей: один — действительный свидетель преступления, а второй — давал показания о моральной стороне личности человека, пригласившего его в суд. Рабы в Риме давали показания также только после пыток. Если кто-либо настаивал на допросе раба, то брал обязательство возместить владельцу раба ущерб, если последний умрет либо станет калекой в результате пыток. Часто раб покупался с целью свидетельствовать в пользу своего хозяина. Можно представить искренность и объективность таких свидетельских показаний!

В IV веке допросу пытками обвиняемого подвергали даже в том случае, если он был свободным человеком. Позднее пытки были распространены на колеблющихся свидетелей и всех тех, кого суд желал подвергнуть такому допросу. Все большее значение стало придаваться признанию преступника, и все более жестокими и грубыми средствами вырывали у него признание.

При допросе обвиняемого не было недопустимых средств: можно лгать, обещать прощение, награду, угрожать и в конечном счете применять всякие методы допроса пытками. Обычно юридические нормы придавали доказательную силу не допросу под пыткой, а присяге. Поэтому признание, сделанное под пыткой, необходимо было повторить под присягой перед судьей. Тот, кто не был согласен на это, вновь подвергался пытке. Если он трижды подряд выдерживал пытки и не признавался в совершении преступления, то у него брали клятву в том, что он не будет мстить за обвинение и пытки, и отпускали его на свободу. По свидетельству одного документа, испанский сапог врезался не только в мышцы, но и в кости обвиняемого, причем был выдавлен костный мозг, и обвиняемый вытерпел все это. Была и такая „ведьма”, которая даже после троекратного подвешивания на крюк, пытки испанским сапогом и дробления пальцев в тисках не признала своей вины и была отпущена на свободу. Но спустя год она вновь была обвинена в колдовстве. Ей снова пришлось выдержать все пытки, но теперь уже именно это посчитали отягчающим обстоятельством, ибо если она не зналась бы с дьяволом, то не смогла бы выдержать столько страданий.

Допрос под пыткой имел свои строгие правила и даже свои „научные” книги. Сборники законов содержали технические чертежи орудий пыток, выполненные с инженерной точностью.

На основании постановления суда обвиняемый имел право приглашать друзей для дачи присяги в доказательство своей „порядочности”. При совершении различных преступлений необходимо было собрать 12, 72 и даже 300 таких свидетелей. Естественно, что бедный человек не мог выставить большое количество свидетелей. Для их вызова давался очень короткий срок. Ответчик делал все возможное, чтобы необходимое число свидетелей представить на заседании суда и тем самым спасти свою жизнь. А его противник по процессу стремился воспрепятствовать этому. Данное постановление было источником всевозможных злоупотреблений.