Федор Кокошкин - Лекции по общему государственному праву

Изменение условий производства вызывает изменение экономических отношений, причем оба ряда явлений изменяются постепенно и чередуются во взаимном влиянии друг на друга. Вследствие изменившихся условий производства возникают новые экономические отношения. При действии старого права они не могут достигнуть полного развития, но, влияя на психику людей, вызывают изменение их правовых представлений. Результатом этого является сознательное (путем закона) или бессознательное (путем обычая) изменение права, под влиянием которого, в свою очередь, складываются новые экономические отношения и т. д. Так, например, изобретение машин вызвало новые экономические отношения, не умещавшиеся в рамках старой цеховой организации промышленного труда. Следствием этого было соответствующее изменение права (установление свободы договора личного найма). В рамках нового правового строя промышленность достигла колоссального развития, которое в конечном результате привело к новым правовым преобразованиям (ограничение свободы договоров в целях защиты труда рабочих от чрезмерной эксплуатации).

Для более точного уяснения хода общественного развития, изображенного в вышеприведенной схеме, конечно, лишь грубо приблизительно, необходимо иметь в виду, что как воздействие экономических отношений на юридические, так и обратное влияние осуществляется всегда через посредство человеческой психики и что чем более развито данное общество, тем более процесс этот осложняется воздействием явлений духовной культуры (религии, морали, науки, искусства).

С точки зрения только что изложенного понимания материалистической гипотезы становится ясной одна из главных ошибок марксизма, заключающаяся в том, что последователи этой школы, а отчасти и сами основатели ее обнаруживают склонность искать непосредственную причину каждого общественного явления в экономических отношениях (хотя это вовсе не вытекает из той мысли, что условия производства являются первоначальной причиной того или иного склада общественных отношений). Одним из наиболее наглядных примеров этой склонности может служить попытка Энгельса объяснить появление учения Кальвина о божественном предопределении экономическими отношениями современной ему эпохи. А именно тот факт, что в торговом мире успех или банкротство зависят от условий, не поддающихся точному учету и не зависящих от воли личности, вызвал будто бы соответственное представление и в области религии. С первого взгляда уже можно видеть, что в этом объяснении есть большая натяжка. Но Энгельсу возражали, кроме того, и фактическим указанием, что учение о предопределении за много веков до Кальвина было развито Блаженным Августином, жившим в совершенно иных условиях экономического быта.

Последствием этой же указанной выше ошибки марксистов является и принимаемое ими объяснение происхождения государства и основания государственной власти. Если мы и примем гипотезу, согласно которой государственная власть, как и всякое иное общественное явление, определяется в конечном счете условиями производства, то отсюда отнюдь не следует, что ближайшей причиной возникновения и существования государственной власти являются те или иные экономические отношения. Принять a priori предположение такого рода тем менее возможно, что государство представляет собой не первоначальную форму человеческого общения, а результат многовековой общественной жизни людей, продукт накопленного в течение этих веков запаса культуры. В сравнении с предшествующей эволюцией человечества тот период его жизни, который нам сравнительно хорошо известен и который мы переживаем, период государственности представляет совершенно незначительный промежуток времени. Люди в течение десятков, быть может, сотен тысяч лет жили общественной жизнью без государства. За это время человечество сумело выработать целый ряд сложных явлений: род, семью, право, религию. Таким образом, уже первое государство возникло на почве значительно осложнившейся общественной жизни. Еще сложнее, разумеется, тот социальный фундамент, на котором стоит современное государство.

Итак, признание зависимости всех общественных явлений от условий производства еще не влечет за собой с логической необходимостью принятия учения Маркса и Энгельса о происхождении и основании государственной власти. Это учение нуждается в особой проверке даже и с точки зрения тех, кто принимает основные положения теории экономического материализма как наиболее удовлетворительную из гипотез современной социологии.

Верно ли то положение политического учения марксистов, что государственная власть есть проявление и орудие экономической силы класса собственников? Я думаю, что на этот вопрос нужно ответить отрицательно.

В самом деле, те, кто объясняет государственную власть таким образом, предполагают, что класс собственников есть нечто совершенно цельное, единое, как будто особое существо. Они не объясняют нам, каким образом отдельные собственники сливаются в одно целое; как существует и поддерживает свое единство это целое и каким путем оно превращает свое экономическое господство в политическую власть. Все это как будто бы разумеется само собой. Но в действительности эти предположения нельзя принять без критики. Прежде всего возникает вопрос, что такое класс собственников, действительно ли он представляет собой вполне определенное и однородное целое. Простое наблюдение убеждает нас, что границы класса собственников весьма неопределенны. Между капиталистами в полном смысле этого слова, с одной стороны, и пролетариями, с другой, стоят средние классы, образующие постепенный и незаметный переход от одной крайности к другой. Сюда относятся те мелкие собственники, имущество которых не обеспечивает вполне их существование, далее высшие разряды рабочих и низшие разряды техников, механики, машинисты, инженеры и другие лица, состоящие на службе у капиталистов. Точно очертить границы этого класса сверху и снизу невозможно. Правда, Энгельс в своих более ранних сочинениях утверждает, что развитие капитализма обрекает средние классы на исчезновение и что в результате этого развития общество все более и более резко делится на имущих и неимущих; но это утверждение опровергается рядом новейших исследований. В самой германской с.-д. партии то течение, которое называется ревизионистическим, выступает против этого догмата. Бернштейн доказывает с цифрами в руках, что средний класс вовсе не исчезает, что, напротив, число лиц, которых нельзя отнести ни к пролетариату, ни к капиталистам и которые поэтому являются полупролетариями-полусобственниками, постоянно увеличивается. С другой стороны, хотя промышленный и торговый капитал и концентрируется в большие, крупные производства, но вследствие все больше распространяющегося акционерного типа предприятий капитал дробится на мелкие части и, таким образом, орудия производства переходят в собственность все большего числа лиц. В силу этого средние классы, составляющие промежуточное звено между капиталистами и пролетариями, не только не уничтожаются, а обнаруживают тенденцию к разрастанию.