Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Различаются и свойства предмета. Предметом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 312 УК, является только имущество, подвергнутое описи или аресту и переданное на ответственное хранение, либо денежные средства (вклады), на которые наложен арест. А предметом незаконных действий, предусмотренных ч. 2 указанной статьи, является имущество, в отношении которого судом в приговоре было принято решение о конфискации.

Различны свойства субъектов рассматриваемых преступлений. По ч. 1 ст. 312 УК нести ответственность может лишь лицо, которому имущество было передано на ответственное хранение, либо служащий кредитной организации, а по ч. 2 — лицо, на которое возложены обязанности по исполнению приговора суда о конфискации имущества.

Несколько различается и перечень деяний, входящих в объективную сторону сравниваемых преступлений. Разница в основном объясняется своеобразием субъектного состава, спецификой объекта и предмета преступления.

Решение задачи применения уголовного наказания в соответствии с уголовным законом в некоторых случаях напрямую зависит от самого осужденного. В первую очередь это касается тех видов уголовного наказания, реализация которых невозможна без выполнения содержащихся в приговоре требований непосредственно осужденным. Законодателем учтен этот момент применительно к таким видам уголовного наказания как лишение свободы и арест [782]при регламентации ограничений, направленных на предупреждение различных форм уклонения от отбывания этих видов наказания.

Одним из таких ограничений являются положения ст. 313 УК. Часть 1 названной статьи гласит; «Побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи, совершенный лицом, отбывающим наказание или находящимся в предварительном заключении, наказывается...»

Ознакомление с приведенным текстом позволяет заключить, что данная статья, помимо указанного выше, имеет и иное назначение. Она также преследует цель предупредить уклонение обвиняемого и подозреваемого от выполнения обязанностей, вытекающих из содержания примененных к ним мер процессуального принуждения, связанных с лишением их свободы [783]. Вряд ли поэтому верно сводить объект предусмотренного ст. 313 УК преступления к общественному отношению, складывающемуся между государством и лицом, совершившим преступление, по поводу уголовной ответственности, как это делает М. Р. Гарафутдинов [784]. В то же время утверждение, что «объектом данного преступления является нормальная деятельность учреждений, ведающих исполнением наказания в виде лишения свободы, а так же органов суда и следствия», неточно [785]. Такое определение объекта побега слишком широко, оно не учитывает специфику данного посягательства, не позволяет выделить последнее среди других преступлений против правосудия и отличить от преступных деяний против порядка управления [786].

Думается, что, несмотря на сложный характер состава преступления, предусмотренного ст. 313 УК, объект его может быть определен и в обобщенном виде. Его составляют общественные отношения, обеспечивающие обязательность процессуальных актов в части подчинения субъекта предписанной данными актами мере принуждения, связанной с лишением свободы.

Среди этих отношений можно выделить, по крайней мере, две группы:

1) общественные отношения, обеспечивающие обязательность процессуальных, точнее сказать, судебных актов в части отбывания осужденным таких видов уголовного наказания, как арест [787], лишение свободы на определенный срок и пожизненное лишение свободы;

2) общественные отношения, обеспечивающие обязательность для обвиняемых и подозреваемых в совершении преступления процессуальных актов, посредством которых к данным лицам применены принудительные превентивные меры, связанные с лишением свободы.

Признавая важной уголовно-правовую защиту этих отношений, мы должны вместе с тем обратить внимание на то, что российское уголовное законодательство не всегда ее обеспечивало. Так, постановлением ВЦИК от 16 октября 1924 г. ответственность за аналогичный состав преступления была исключена из УК РСФСР 1922 г. В объяснительной записке к проекту изменений данная отмена была мотивирована тем, что побег невозможен, если места лишения свободы соответствуют своему назначению, и что кара за побег фактически была бы карой за плохое состояние мест лишения свободы и слабый надзор тюремной стражи [788].

В подобных доводах немало рационального. От состояния уголовно-исполнительной системы зависит многое. Так, в 2002 г. по сравнению с 2001 г. количество побегов из мест лишения свободы сократилось на 40,1%, а из следственных изоляторов — на 42,9%. Такое снижение отчасти можно объяснить применением целого комплекса мер, в частности, оборудованием 932 соответствующих объектов инженерно-техническими средствами охраны и надзора, поддержанием этих средств в исправном состоянии, разделением функций охраны и надзора, увеличением финансирования, сокращением численности контингента осужденных, улучшением обеспеченности последних жилой площадью (увеличением таковой с 1м 2до 3,5м 2за последние два года) [789]. Не предусматривает ответственности за побеги из мест лишения свободы и современное законодательство некоторых зарубежных стран. Например, УК Германии не содержит норм, по которым наказывалось бы не связанное с применением насилия самоосвобождение осужденного к лишению свободы, хотя другие лица, не являющиеся освобождаемыми, за освобождение заключенного подлежат ответственности в соответствии с § 120 УК ФРГ [790].

На наш взгляд, снисходительное отношение к поведению лица, стремящегося уклониться от подчинения примененным в отношении него мерам принуждения, не может быть беспредельным. Решение нашего законодателя возвратиться к наказуемости побега из мест отбывания наказания или из-под стражи вполне оправдано высоким уровнем общественной опасности этого деяния. Следует, думается, согласиться с В. П. Малковым в том, что «побеги серьезно подрывают авторитет правоохранительных органов, препятствуют нормальному осуществлению правосудия и реализации целей наказания, вызывают обоснованное беспокойство граждан, неверие их в способность государства обеспечить надежную изоляцию опасных для общества преступников, влекут за собой большие материальные затраты на розыск и задержание бежавших.

Повышенная опасность побегов таких лиц обусловливается и тем, что, бросая дерзкий вызов правоохранительной системе страны, они совершают нередко новые преступления до розыска и задержания» [791]. Так, в 23,52% случаев побегов, ставших предметом рассмотрения судов Волгоградской и Ярославской областей в 1988-1998 гг., побеги были предпосылкой для совершения новых преступлений, причем в большинстве своем тяжких и особо тяжких (почти 100% от совершения новых преступлений). Отметим также относительную распространенность анализируемых преступлений.