Любовь Лобанова - Преступления против правосудия

Субъект в данном составе преступления также не обладает какими-либо специальными свойствами.

Помимо умышленной формы вины в субъективную сторону данного преступления входит также специальная цель — воспрепятствовать всестороннему, полному и объективному расследованию уголовного дела. В зависимости от конкретных обстоятельств дела эта цель может иметь разное проявление: стремление побудить к принятию незаконного процессуального решения, к отказу от проведения того или иного следственного действия, необходимость которого диктуется ходом расследования, к необоснованному освобождению из-под стражи подозреваемого или обвиняемого, к необоснованному исключению из доказательственной базы того или иного доказательства и т. п., однако во всех случаях речь идет о желании субъекта создать реальные препятствия для исполнения предусмотренной ст. 21 УПК РФ обязанности по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

Ответственность за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования повышается, если проанализированные выше деяния совершены лицом с использованием служебного положения . Санкция, предусмотренная в ч. 3 ст. 294 УК, сравнима с санкцией за простой состав вынесения заведомо неправосудного судебного акта (ч. 1 ст. 305 УК). И это закономерно. Влияние лиц, обремененных служебными полномочиями, на отправление правосудия остается все еще существенным.

Думается, что справедливым было высказанное В. Басковым еще до того, как норма о вмешательстве в деятельность суда нашла отражение в законе, утверждение, что такая норма должна «удерживать не в меру ретивых должностных лиц, пытающихся воздействовать на суды в противозаконных интересах» [225].

О наличии рассматриваемого квалифицирующего признака можно говорить в том случае, если в целях создания препятствий для осуществления соответствующей деятельности субъект пользуется теми возможностями, которые вытекают из служебного положения, которое он занимает.

Круг субъектов данного преступления более широк, нежели указанный в примечаниях к ст. 201 и 285 УК, поскольку служебные отношения не могут быть сведены к выполнению управленческих полномочий.

По данным исследования, проведенного В. В. Намнясевым, к таким субъектам могут относиться:

1) должностные лица, которым судьи и лица, производящие расследование, подчинены по службе (председатели судов, прокуроры, начальники следственных подразделений, начальники ОВД, ФСБ и т. д.);

2) лица, которым сотрудники правоохранительных органов, перечисленные в ч. 1 и 2 ст. 294 УК, не подчинены по службе, но с которыми они связаны выполнением профессиональных обязанностей в сфере процессуальных отношений: судья — прокурор; прокурор — следователь и т. д.;

3) должностные лица, обладающие властными полномочиями в государстве, республике, регионе, городе или районе: депутаты различных уровней, лица, занимающие должности в правительстве, главы администраций и т. д.;

4) лица, от служебной деятельности которых соответствующие работники зависят при решении ряда профессиональных, бытовых, хозяйственных и иных вопросов [226]. По результатам проведенного автором анкетирования указанные категории должностных лиц и служащих оказывали незаконное воздействие на судей и субъектов, осуществляющих уголовное преследование, соответственно в 17,78%, 55,56%, 15,55% и 11,11% случаев [227].

В то же время важно подчеркнуть, что при совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 294 УК, лицами, указанными в примечаниях к ст. 201 и 285 УК, дополнительной квалификации по названным статьям не требуется [228].

Поскольку преступление, предусмотренное ст. 294 УК, нередко совершается путем прямого воздействия на лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование, возникает вопрос о соотношении анализируемого состава преступления с законодательной конструкцией, закрепленной в ст. 296 УК. Вопрос этот должен решаться с учетом того, что действующий УК не ставит привлечение к ответственности на основании ч. 1 ст. 296 УК в зависимость от цели, которую преследует угрожающий, и от влияния его деятельности на отправление правосудия. Поэтому, несмотря на более высокий верхний предел санкции ч. 1 ст. 296 УК по сравнению с ч. 1 ст. 294 УК (до трех лет лишения свободы вместо двух), воздействие с целью побуждения к вынесению незаконного судебного акта посредством угроз убийства, причинения вреда здоровью, уничтожения имущества в отношении судьи, присяжного, арбитражного или народного заседателя должно квалифицироваться по совокупности, ибо существующая редакция ст. 296 УК РФ не отражает того факта, что посягательство осуществляется не только на безопасность соответствующего участника процесса, но и на общественные отношения, обеспечивающие реализацию принципа независимости судей и подчинения их только закону. Вряд ли поэтому правы ученые, рассматривающие состав преступления, предусмотренный в ст. 296 УК, как специальный по отношению к составу, содержащемуся в ст. 294 УК, и отличающийся от последнего только способом воздействия [229].

Совокупность преступлений, как верно замечено в литературе, образует и подкуп лиц, осуществляющих правосудие и предварительное расследование, если он избран в качестве способа вмешательства в их деятельность (ст. 291 и 294 УК) [230].

Любая процессуальная функция может успешно выполняться ее носителем лишь при условии, что последний не опасается за свою жизнь, здоровье и безопасность. В то же время в области судопроизводства, особенно уголовного, где взаимодействуют лица, преследующие различные интересы, обеспечение указанных благ является проблематичным. Сфера процессуальной деятельности является зоной повышенной опасности. При этом опасность для субъектов процесса исходит как от других участников процессуальной деятельности, так и извне, от лиц, каким-либо образом связанных с носителями процессуальных функций. То же самое касается и сферы реализации процессуальных решений. Учитывая это, законодатель устанавливает повышенную ответственность, в частности, за посягательство на жизнь человека, если оно совершено в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением судебного акта (ст. 295 УК).

Усиление ответственности за посягательство на жизнь судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких проявляется не только в увеличении нижнего предела санкции в сравнении с общей нормой, предусмотренной п. «б» ч. 2 ст. 105 УК («убийство лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга»), с восьми до двенадцати лет, но и в конструировании законодателем состава посягательства на жизнь указанных лиц как « усеченного », т. е. в перенесении момента юридического окончания преступления на более ранний этап развития преступной деятельности — этап покушения на преступление . А коль скоро в соответствии с ч. 3 и ч. 4 ст. 66 УК «срок или размер наказания за покушение на преступление не может превышать трех четвертей максимального срока или размера наиболее строгого вида наказания, предусмотренного соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса за оконченное преступление», а смертная казнь или пожизненное лишение свободы за покушение на преступление не применяются, то можно считать, что благодаря предписанию, содержащемуся в ст. 295 УК, превышен и верхней предел наказания за покушение на убийство лиц, упомянутых в последней статье [231].