Григорий Диков - Стандарты справедливого правосудия [международные и национальные практики]

В определении от 22 апреля 2004 года № 160-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Попова М.Е. на нарушение его конституционных прав положением ч. 2 статьи 49 УПК РФ Конституционный Суд РФ указал, что «решение по вопросу о допуске в качестве защитника наряду с адвокатом одного из близких родственников обвиняемого или иного лица, об участии которых ходатайствует обвиняемый, не может быть произвольным, не учитывающим требований закона, обстоятельств конкретного дела и особенностей личности приглашаемого в качестве защитника лица. При этом, по смыслу уголовно-процессуального закона, обстоятельством, препятствующим допуску в качестве защитника лица, не являющегося адвокатом, не может признаваться участие в деле профессионального адвоката, поскольку ни Конституция Российской Федерации, ни уголовно-процессуальный закон не ограничивают число защитников, могущих участвовать в деле» [414] Цит. по: СПС «Консультант-Плюс». .

Право обвиняемого на свободный выбор защитника не может быть ограничено только вследствие предположения о возникновении в будущем оснований для отвода защитника. Конституционный Суд РФ по делу Дубининой Т.Н. сформулировал правовую позицию, согласно которой из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о том, что в будущем может возникнуть противоречие интересов лиц, которым защитник оказывает юридическую помощь. Наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе [415] См.: Определение Конституционного Суда РФ от 9 ноября 2010 года № 1573-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Дубининой Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав ч. 1 статьи 69 и п. 1 и 3 ч. 1 статьи 72 УПК РФ // СПС «Консультант-Плюс». .

В российской судебной практике возникла проблема соотношения права обвиняемого на свободный выбор защитника и положений ч. 2 статьи 258 УПК РФ, согласно которой при неподчинении защитника распоряжениям председательствующего допускается замена этого защитника другим, если это возможно «без ущерба для уголовного дела».

В определении от 15 января 2009 года Конституционный Суд РФ указал, что по смыслу взаимосвязанных положений уголовно-процессуального законодательства и законодательства об адвокатской деятельности адвокат (защитник) не может действовать во вред своему подзащитному (статьи 47 и 53 УПК РФ, п. 1 статьи 7 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» и статья 9 Кодекса профессиональной этики адвоката, принятого первым Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 года). Однако это не означает, что можно использовать любые средства и способы защиты, в том числе сопряженные с нарушением порядка в судебном заседании, неподчинением распоряжениям председательствующего или оказанием незаконного воздействия на коллегию присяжных заседателей с целью повлиять на выносимый ими вердикт.

Статья 258 УПК РФ направлена на обеспечение надлежащего осуществления правосудия по уголовным делам и пресечение нарушений установленного в судебном заседании порядка со стороны участников уголовного судопроизводства, включая подсудимого и его защитника, а также иных присутствующих в зале судебного заседания лиц. Данная статья не лишает подсудимого права на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом, в том числе с помощью приглашенного им адвоката, исключая лишь возможность злоупотребления последним предоставленными ему правами.

Элементом права на получение юридической помощи в уголовном судопроизводстве является право на беспрепятственную коммуникацию обвиняемого с выбранным или назначенным защитником.

По делу «Campbell and Fell v. United Kingdom» Европейский суд пришел к выводу, что отсутствие возможности для защитника и подзащитного встретиться наедине является нарушением права доступа в суд, что несовместимо со статьей 6, п. 1, Конвенции.

Защитник обвиняемого (подсудимого) должен иметь неограниченный и конфиденциальный доступ к любому из своих клиентов, находящихся в условиях предварительного заключения, для обсуждения всех аспектов дела. Система, в которой требуется разрешение судьи или прокурора на посещение обвиняемого защитником, нарушает указанное положение (постановление ЕСПЧ по делу «Moiseev v. Russia» от 9 октября 2008 года).

В деле «S. v. Switzerland» (постановление от 28 ноября 1991 года) заявитель утверждал, что при всех его встречах с адвокатом присутствовал тюремный служащий. Время от времени он делал какие-то пометки в своем блокноте, а однажды даже прекратил встречу, ссылаясь на то, что адвокат со своим клиентом стали говорить на отвлеченные темы. В этом деле ЕСПЧ указал, что право обвиняемого общаться со своим адвокатом является одним из основных требований справедливого судебного разбирательства. Если у адвоката нет возможности получать от клиента конфиденциальную информацию и давать ему советы, то помощь защитника в значительной мере теряет смысл. Такое право обвиняемого может быть ограничено только в том случае, если есть неоспоримые доказательства того, что адвокат вступил в преступный сговор со своим подзащитным.

В постановлении по делу «Castravet v. Moldova» (от 13 марта 2007 года) Европейский суд исследовал условия в комнате свиданий, в которой заявитель был отделен от своего адвоката стеклянной перегородкой. Суд обратил внимание на то, что через перегородку можно было переговариваться, повышая голос, но нельзя было передать документы. По мнению Суда, это затрудняло работу адвоката. Основываясь на этих двух аргументах, Суд пришел к выводу о нарушении права заявителя на защиту применительно к § 4 статьи 5 Конвенции.

В упомянутом выше постановлении по делу «Moiseev v. Russia» ЕСПЧ установил, что адвокаты заявителя должны были испрашивать специальные разрешения у суда для того, чтобы посетить заявителя для беседы. Разрешения суда были действительны только на одно посещение, и попытки адвокатов увеличить срок их действия оказались безуспешными. Необходимость обращаться за отдельным разрешением на каждое посещение создавала значительные практические трудности в осуществлении права на защиту, поскольку отнимало время и силы от реализации основной цели защиты. Проанализировав положения Закона РФ «О содержании и под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», ЕСПЧ пришел к выводу, что требование получения специальных разрешений для свиданий защитников с подсудимым не имело под собой правовых оснований.