Лев Клебанов - Преступник и преступление на страницах художественной литературы

Л а р и с а ( с отвращением ). Подите, вы слишком мелки, слишком ничтожны для меня.

К а р а н д ы ш е в. О, не раскайтесь! ( кладет руку за борт сюртука. ) Вы должны быть моей.

Л а р и с а. Чьей ни быть, но не вашей.

К а р а н д ы ш е в ( запальчиво ). Не моей?

Л а р и с а. Никогда!

К а р а н д ы ш е в. Так не доставайся же ты никому. ( Стреляет в нее из пистолета ) [125] Там же. С. 309–310.

Яркий пример убийства из ревности-мести мы находим и у Джованни Бокаччо в «Декамероне».

Герой одной из новелл, молодой человек по имени Рестаньоне, влюбился в красавицу Ниннету. Добившись ответных чувств, Рестаньоне, однако, вскоре охладел к Ниннете, она стала ему надоедать, и любовь его к ней стала умаляться. Однажды на праздновании ему очень понравилась красивая и родовитая девушка. Он принялся всячески ухаживать за нею, устраивал в ее честь веселые застолья. Заметив перемену в настроении Рестаньоне, Ниннета воспылала ревностью и стала осыпать неверного гневными упреками. Однако поведение ее только усилило привязанность Рестаньоне к новой пассии. От этого Ниннета «впала в такую печаль, а из нее — в такой гнев, от которого последовательно перешла к такой ярости, что, обратив любовь, которую питала к Рестаньоне, в жестокую ненависть, решила смертью отомстить за стыд, который он <���…> учинил ей» [126] См.: Бокаччо Дж. Указ. соч. С. 277–278. . Раздобыв у старухи гречанки смертельный яд, Ниннета отравила неверного Рестаньоне, и тот умер еще до наступления следующего утра.

Убийство из ревности будет и в случае, когда виновный, желая заполучить предмет своей тайной страсти, убивает ее или его возлюбленного или возлюбленную. При этом отсутствует какая-либо измена, поскольку нет и не было никаких интимных отношений между убийцей и «источником мук», следовательно, не было и мести за неразделенную любовь — предмет страсти или же сами потерпевшие о ней и не знали.

Пример тому мы опять же обнаружим в «Декамероне». Очередная его новелла рассказывает о многочисленных злоключениях дочери султана Вавилонии, красавицы Алатиэль. Волею судьбы она оказалась наложницей принца Морейского, который влюбился в нее до беспамятства. Однако у принца был родственник, молодой и красивый герцог Афинский. Молва донесла до него известие о небывалой красоте Алатиэль. Желая убедиться в этом, герцог прибыл со свитой в Кьяренцу, где находились принц со своей возлюбленной. Когда герцог спросил у принца, действительно ли Алатиэль так прекрасна, как о том говорят, принц ответил: «Гораздо более, но я желаю, чтобы свидетельством тому были тебе не мои слова, а твои глаза». И вот оба родственника отправились к Алатиэль. Герцог был поражен ее красотой, «он впивал глазами любовный яд и, думая, что любуясь ею, он удовлетворял своему желанию, пламенно в нее влюбившись <���…> После многих и разнообразных дум, когда горячая любовь перевесила в нем чувство чести, он решил, чтобы от того ни произошло, отнять это блаженство у принца и осчастливить им самого себя».

Недолго думая, герцог при помощи слуги принца проник во дворец и убил принца, поразив его ножом [127] Бокаччо Дж. Указ. соч. С. 132–133. .

Следует заметить, что мотив ревности может возникнуть и у нескольких преступников одновременно по отношению к потерпевшему из-за одной женщины. Иллюстрацией тому служит судьба все той же Алатиэль. Как уже рассказывалось, еще до того как она попала к принцу Морейскому, Алатиэль похитил молодой человек по имени Морато, умертвивший из-за нее своего брата Перикона. Морато доставил похищенную девушку на корабль, хозяевами которого были двое молодых генуэзцев, и судно тотчас отправилось в путь. Однако торжествовать Морато было суждено недолго — оба генуэзца воспылали к своей прекрасной пассажирке страстью, и, когда один узнал о любви другого, участь Морато была решена. Однажды, когда корабль быстро шел под парусами а Морато беспечно стоял на корме и смотрел на море, хозяева корабля, подкравшись сзади, схватили его и выбросили за борт [128] См. там же. С. 131–132. .

Заметим, что мотив ревности не ограничивается только эротической ревностью. Практике известны случаи убийств, совершенных подростками на почве ревности: по причине того, что родители или другие родственники относились к убитому (брату или сестре) «лучше», чем к совершившему преступление [129] См.: Бородин СМ. Указ. соч. С. 103. .

Яркий пример такой вот «братско-сестринской» ревности мы находим в произведении Бальзака «Тридцатилетняя женщина», который от первого лица описывает трагедию, разыгравшуюся на одном из парижских бульваров, ведущих к Ботаническому саду.

На боковой аллее <���…> я увидел женщину, еще довольно молодую <���…> на нежном лице ее словно отражалась та радость жизни, что освещала весь пейзаж. Красивый молодой человек поставил на землю мальчика, миловиднее которого трудно найти, и мне так и не удалось узнать, был ли прозвучавший поцелуй запечатлен на щеке матери или на щеке ребенка… Но был тут и еще один ребенок — с недовольным, сердитым лицом; он повернулся к ним спиною и бросил на меня взгляд, удивительный по своему выражению. Его маленький брат бежал то позади, то впереди матери и молодого человека, а этот ребенок, такой же хорошенький, такой же грациозный, но с чертами более тонкими, стоял молча, застыв, словно змееныш, впавший в спячку. То была девочка <���…> Когда ее мать и молодой человек, поравнявшись с нею, шли обратно, она угрюмо склоняла голову и исподлобья бросала на них и на брата какие-то странные взгляды. Нельзя передать той хитрой проницательности, того наивного коварства, той настороженности, которые вдруг появились на этом детском личике, в глазах, обведенной легкой синевой, стоило молодой женщине или ее спутнику погладить белокурые локоны мальчика, когда он, расшалившись, пытался шагать с ними в ногу. Право, на худеньком личике этой странной девочки запечатлелась настоящая страсть взрослого человека. Она или страдала, или размышляла… Девочке, вероятно, было лет семь-восемь, брату ее — не больше шести. Одеты они были одинаково… приглядевшись внимательнее, я заметил в их воротничках еле приметное отличие, по которому я потом угадал целый роман в прошлом и настоящую драму в будущем. То была сущая безделица. Воротничок смуглолицей девочки был подрублен простым рубцом, воротничок мальчика украшала прелестная вышивка; это выдавало тайну сердца, предпочтение, выраженное без слов, которое дети читают в душе своих матерей будто по наитию божьему… Уже два раза <���…> братец подбегал к ней с трогательной ласковостью, умильно и выразительно смотрел на нее <���…> и протягивал ей охотничий рожок, в который он то и дело трубил; но всякий раз на нежно сказанное им: «Хочешь, возьми, Елена?» — она отвечала суровым взглядом <���…>