Владимир Эминов - Личность преступника. Криминолого-психологическое исследование

Еще Ю. Ю. Бехтерев подчеркивал, что изучение личности должно предшествовать пенитенциарному воздействию на нее и проникать во все звенья ИУ, обеспечивая решение следующих задач:

1) правильной классификации заключенных в пределах одного ИУ;

2) установления соответствующего режима для каждой категории заключенных;

3) разумной организации трудовых процессов;

4) целесообразной постановки школьной и внешкольной работы ;

5) правильного учета результатов пенитенциарного воздействия;

6) повышения педагогической квалификации работников пенитенциарных учреждений.

Все эти положения являются, на наш взгляд, актуальными и сегодня, они требуют дальнейшей разработки и внедрения с учетом современных достижений уголовно-исполнительной (пенитенциарной) психологии. Поэтому изучение личности осужденного необходимо рассматривать как важнейшую предпосылку индивидуализации карательных и воспитательных воздействий, повышения их эффективности.

Изучение особенностей личности преступников началось еще в конце XIX в. Отметим работы, например, таких ученых, как Ч. Ломброзо, П. Н. Тарновская, М. Н. Гернет. Новый импульс криминологические исследования в нашей стране получили в 1960-е гг. В рамках изучения преступника вообще предметом исследования становится также личность преступника-рецидивиста. Но в то время углубленного изучения личности именно осужденных не проводилось, что явилось следствием недопустимо медленного проникновения в науки пенитенциарного профиля и в пенитенциарную практику современных психологических методов.

Это приводило к созданию примитивных классификаций осужденных, основанных на достаточно поверхностном изучении их личности, которые, естественно, не способствовали разработке эффективных мер воспитательных воздействий. Примером может служить распространенная в свое время классификация осужденных, по которой указанный контингент целесообразно считалось разделить на следующие критерии:

1) осужденных, вставших на путь перевоспитания. Своим примерным поведением, честным отношением к труду и обучению, активным участием в общественной жизни коллектива они стремятся искупить вину и доказать исправление, правильно осознают и оценивают совершенные преступления и свое уголовное прошлое, осознают свои нравственные пороки и т.д.;

2) осужденных в основном с положительным, но неустойчивым поведением, отношением к труду и учебе. Они не всегда правильно осознают и оценивают совершенное преступление и криминальное прошлое, свои отрицательные качества и необходимость перевоспитания, не проявляют должной активности в общественной жизни коллектива и т.д.;

3) осужденных, не вставших на путь перевоспитания. Они систематически и злостно нарушают режим и правила поведения, недобросовестно трудятся, уклоняются от участия в воспитательных мероприятиях и общественной жизни коллектива, от обучения в школе и ПТУ.

Совершенно очевидно, что для создания подобной классификации не требуется серьезных научных изысканий. Все эти описания были и ранее известны практическим работникам. Общие житейские рассуждения о личности преступника могут в практике И У вылиться только в такие же общие лозунги и призывы. Ни к каким реальным конкретным воспитательным методикам это привести не могло.

Помощь в изучении личности осужденного могут оказать только специальные психологические методики, особенно те, которые позволяют дать наиболее полную характеристику личности, ориентированную на решение задач исправления и перевоспитания. О таких методиках мы будем говорить ниже. Но дело не только в них — нужно отказаться от многих привычных взглядов и представлений. Так, чтобы выяснить действительные движущие силы преступного поведения, необходимо отказаться от понимания мотива лишь как осознанного побуждения, являющегося свойством личности, вследствие которого совершается тот или иной проступок.

Таким образом, происходит ограничение понимания мотива путем включения в это понятие лишь того, что человек считает причиной своего действия. Причем такая трактовка мотива не предполагает рассмотрение его как детерминирующий поведение фактор, а лишь как осознаваемое индивидом побуждение, соображение, цель, вследствие которых он совершает именно этот, а не иной поступок. Понимание мотива как осознанного побуждения, которое человек считает причиной своего действия, сводит психологический анализ причин поведения до уровня интерпретации поведения по двухзвенной схеме «стимул-реакция». При объяснении в рамках этой схемы поведения человека остается непонятным, почему он выбрал именно тот, а не иной способ действия. Указание на какую-либо одну потребность, например сексуальную или пищевую, не объясняет, почему человек совершил именно это действие. При выявлении причин (мотивов) поведения необходимо принимать во внимание не только потребности, соответствующие совершенному поступку, но и те внутренние обстоятельства, которые направляют поведение человека по конкретному пути, т. е. действительные побуждения, внутренние детерминанты поведения.

Если в понимании мотива ограничиться только выявлением того, что человек думает о причине своего поступка, и считать это мотивом поведения, его основной причиной, то получается поневоле переход на уровень устаревшей двухзвенной схемы анализа поведения, которая справедливо подвергается критике в современной психологии.

Это происходит потому, что человек в качестве сознательной причины своих действий называет как раз внешние или, образно говоря, лежащие на поверхности стимулы (например, насильник говорит об определенном поведении женщины, ее внешней привлекательности, собственной сексуальной потребности). Но эти факторы сами по себе никак не могут ответить на вопрос, почему данный человек поступил именно так, а другой в аналогичной ситуации этого не сделал.

Попытки привлечь такие категории, как дефекты морально-нравственной сферы, ненадлежащие социальные установки, антисоциальную направленность и т.д., также не дают убедительных объяснений причин — детерминант конкретного поступка на индивидуальном уровне. Это слишком общие категории, которые трудно поддаются индивидуализации. Таким образом, то, что преступник осознает в качестве причин своих действий, в большинстве случаев не является отражением реальных мотивов. Поэтому было бы неправильно, исходя только из ответов осужденного, делать вывод об истинных причинах, которые привели его к преступлению. Сознательное представление осужденного о том, почему он совершил преступление, можно рассматривать лишь как материал для гипотезы, но не более.