Дмитрий Чудинов - Наследство в России. Игра по правилам и без

Проблема востребованности доставшихся в наследство «богатств» стара. У Н.В. Гоголя есть маленький рассказ «Тяжба». Его герой негодует по поводу полученной от тетки доли наследства: «Как же бы вы думали было написано завещание? А вот как: «Хрисанфию сыну Петрову Бурдюкову» – слушайте, слушайте! – «на память обо мне завещаю: три штаметовые юбки [9]и всю рухлядь, находящуюся в амбаре, как-то: пуховика два, посуду фаянсовую, простыни, чепцы», и там черт знает еще какое тряпье! А? Как вам кажется? Я спрашиваю: на кой черт мне штаметовые юбки?» [10]

Есть мнение, что деньги, полученные в наследство, мешают развитию самостоятельности у детей, лишают их мотивации делать что-то самим, преодолевать преграды и достигать успехов. Нужно оставлять лишь необходимый минимум, остального ребенок должен добиться сам.

«Полагаю, что это справедливо только при условии очень крупных состояний.

Даже 0,02 % в случае Гейтса – это огромные суммы.

А передача части наследства в благотворительные фонды – это и рационально, и нравственно, особенно если речь идет о крупных и очень крупных капиталах».

По данным Bloomberg Billionaires Index на май 2013 г., Билл Гейтс – самый богатый человек планеты: его состояние оценивается в $70 млрд. Свои миллиарды основатель компании Microsoft решил потратить на благотворительность. По словам Гейтса, он и его жена большую часть денег направят в сферы здравоохранения, образования и на научные исследования. Трое его детей – Дженнифер Катарин, Рори Джон и Фиби Адель – получат в наследство $14 млн, что составляет» 0,02 % отцовского состояния.

«Самый красивый способ поделиться с обществом – это благотворительность. Крупные предприниматели на определенном этапе приходят к пониманию высокого смысла благотворительности. Количество денежных масс переходит в качество, и такие масштабы уже несоизмеримы с расходами одной семьи. Бизнес на этом уровне становится общественным явлением, и владелец осознает, что сверхдоходы надо вернуть обществу. Взять, например, завещание В. Потанина – небольшую часть он оставил детям, все остальное – завещал на благотворительность в различные фонды».

Гейтс считает, что большие капиталы не пойдут на пользу его детям: «Не думаю, что для моих детей будет хорошо, если они начнут жизнь, имея слишком много денег. Это может обернуться проблемами и для них, и для общества. Условия для всех детей должны быть одинаковы, вне зависимости от места их рождения. Я всегда хотел сделать что-то важное для мира». Через «Фонд Билла и Мелинды Гейтс» он уже отправил в страны третьего мира более $18 млрд на прививки и вакцины для детей, предотвратив более 5 млн смертей. «В мире происходят действительно ужасные вещи, – говорит Гейтс, – я встречался с детьми, чьи родители трагически погибли, я общался с женщинами, которые вследствие экономической ситуации были вынуждены торговать своим телом… В 1960-е гг. смертность среди детей составляла более 20 млн в год, сейчас эта цифра колеблется от 8 до 9 млн. Я считаю, что это невероятный прогресс» [11].

Внушительная часть доходов Гейтса уходит на борьбу против СПИДа, в частности на разработку вакцин и предотвращение распространения смертельной инфекции. В 2005 г. фонд Гейтсов направил России и Украине около $2 млн на борьбу с «чумой XX века». В 2010 г. в рамках программы «Библиомост» на развитие библиотек в 10 странах, в частности в Украине, фондом было выделено $25 млн.

«Идея о том, что большие деньги развращают, что человек должен сам себя определять и находить в этом мире, отражает ценности американского общества.

Отдать миллиарды на благотворительность, а 100 млн – своему ребенку… Что лежит в основе этого поступка? “Я даю тебе стартовый капитал для бизнеса, чтобы тебе не пришлось начинать с нуля!..” Но сам-то отец начал с нуля. Он понимает, что дети не будут продолжать его дело, и если оставить им весь капитал, то они распорядятся им не так, как хочет отец. И его решение – это попытка оградить свое дело от других влияний. Проще дать наследникам тот кусок, который обеспечит им свободу, а свое дело передать в управление трастам, работающим вполне добросовестно.

Объяснение же этих поступков заботой о том, чтобы деньги не развратили детей, не лишили их мотива трудиться, – это, на мой взгляд, лукавство. Что он думает о своих детях, если у него такая степень недоверия по отношению к ним или ожидания, что они не смогут правильно распорядиться этим несметным богатством?»

После Октябрьской революции у нас в стране практически не осталось династий с традицией семейного бизнеса. Нет виноделен или сыроварен, производящих эксклюзивные сорта вин или сыра, о которых можно было бы с гордостью сказать: «Это основал еще мой прадед!» В обществе, где была узаконена частная собственность, дети сызмальства включались в семейное дело, и ребенок воспринимал себя прежде всего как часть рода и семьи, а уже потом – как свободную личность. Современные реалии таковы, что дети крайне редко готовы продолжать бизнес отца. До сих пор мало кто настроен на длинные истории – это не соответствует духу эпохи. От человека ожидается, что он создаст свой особый путь, свои правила игры. Так у нас теперь понимают свободу, что, конечно, далеко от религиозного мировоззрения.

Для меня завещание – это, в первую очередь, проективный текст, в котором ясно и четко проявляются ключевые ценности человека: что он хочет после себя оставить, во что верит, какие у него в реальности отношения с людьми, кого он любит, а кого – ненавидит. Бывают завещания, которые заставляют потомков продолжать семейное дело. Такие авторитарные и тиранические завещания, которые показывают, что человек любит свое дело больше, чем своего ребенка. Для потомка получить такое завещание – трагедия. Наследник в таком случае продолжает дело отца вынужденно, а не руководствуясь семейными ценностями.

Можно, конечно, активы предприятия передать по наследству, а управляющим назначить наемного директора, но в этот механизм контроля над топ-менеджментом в России мало кто верит, у нас это пока не работает. Из русской литературы мы знаем, что помещики, которые не занимались своим поместьем и передавали полномочия управляющему, довольно быстро разорялись. Так было всегда и так есть теперь: если даже немного отойти от дел, не вникать глубоко в процесс управления, ослабить свое участие в нем – курс твоего корабля начнет меняться. У нас всем должен заниматься хозяин, хочет он того или нет. Таковы особенности русского характера и менталитета.