Коллектив авторов - Новые направления развития уголовного законодательства в зарубежных государствах: сравнительно-правовое исследование

Во вторую группу некодифицированных источников уголовного права можно включить законы, непосредственно развивающие положения УК и УФК об отдельных видах противоправного поведения. Усиление именно этого блока происходит максимально эффективно и явно может служить аргументом в пользу усиления элемента криминализации польского уголовного права.

Наиболее значимыми и характерными для этой группы можно назвать законы: «О противодействии наркомании» от 29 июля 2005 г. [110], «О противодействии насилию в семье» от 29 июля 2005 г. [111], «О воспитании в духе трезвости и противодействии алкоголизму» от 26 октября 1982 г. [112], «О противодействии угрозам сексуальной преступности» от 13 мая 2016 г. [113], «Об антитеррористических действиях» от 10 июня 2016 г. [114], «О борьбе с допингом в спорте» от 21 апреля 2017 г. [115], «О противодействии отмыванию денег, а также финансированию терроризма» от 1 марта 2018 г. [116]

Возможность подобной «декодификации» уголовной ответственности предусмотрена Правилами законодательной техники, утвержденными Председателем Совета Министров 20 июня 2002 г. [117]Наличие предписаний о наказании допустимо только в случае, если нарушения конкретного закона не квалифицируются как нарушения положений Уголовного кодекса, Уголовно-финансового кодекса или Кодекса проступков, а само деяние связано только с содержанием данного закона.

В тексте самого УК также помещены предписания о соотношении положений его Общей части о наказаниях и уголовной ответственности, предусмотренной в иных законах (ст. 116). Так же как и в большинстве стран с неполной кодификацией уголовного законодательства, в Польше положения Общей части УК распространяются на все иные уголовные законы, если ими не оговорено иное. Такое правило позволяет УК оставаться своеобразным стержнем всей системы польского уголовного законодательства.

Динамика развития и совершенствования источников польского уголовного права очевидна. После принятия УК в 1997 г. и до 2015 г. его положения изменялись 63 раза. При этом не столь показательны количественные данные, значительно меняется содержательная сфера и расширяется предмет регулирования уголовного права. Ряд новелл УК обрели уровень подлинно фундаментальных реформ [118].

Наиболее отчетливо направление развития польской уголовной политики и уголовного законодательства можно проследить на примере трех последовательных реформ, проведенных в 2015 г., 2017 г. и грядущей реформы 2018 г. – 2020 г., основы которой определены стратегическими документами, принятыми в апреле 2018 г. и уже получающими отражение в реальных законопроектах [119].

Одной из наиболее значимых из проведенных в последние годы признается реформа УК от 20 февраля 2015 г. Доктринально ее подчас именуют «реформа, изменившая философию наказания» [120]. Естественно, подобный уровень «вторжения» в уголовно-правовое пространство не мог не иметь оппонентов.

Изменения, внесенные в УК в 2015 г. [121], еще на стадии их разработки стали предметом активного резонансного обсуждения, в ходе которого стало очевидным отсутствие в среде польских правоведов и представителей правоохранительной системы единого понимания фундаментальных проблем современного польского уголовного законодательства. Следствием этого явились и определенные противоречия в оценке избранных законодателем решений.

Необходимость подобных изменений в уголовном законодательстве была продиктована обязательствами Польши как члена Европейского Союза и Совета Европы. Подготовленный Министерством юстиции проект изменений УК представлял исполнение семи обязательств, возникающих у Польши по имплементации некоторых поручений Комитета MONEYVAL и Директивы ЕС о финансировании терроризма и отмывании денег [122].

Фундаментальные изменения УК были продиктованы в том числе и не вполне адекватной ситуацией, сложившейся к 2014 г. В Польше наблюдалось постепенное и последовательное снижение уровня преступности и улучшение этого показателя на фоне ряда европейских государств, однако страна возглавляла рейтинг по количеству лиц, находящихся в местах лишения свободы. На 100 тыс. жителей в Польше 217 отбывали наказание в тюрьмах, что значительно больше, чем в иных европейских государствах.

Принципиальные изменения в уголовной политике, по мнению, например, представителей Кодификационной комиссии уголовного права Министерства юстиции, не должны иметь столь прагматичный характер. В указанный период целью могло быть системное реформирование всего УК, проведенное на основании актуальных доктринальных разработок и анализа судебной практики. В этом случае в рамках такого подхода приоритет состоит в рационализации основных положений всего УК, определяющих уголовно-правовую реакцию, прежде всего, в сфере реального восстановления приоритета наказаний, не связанных с лишением свободы, и усиления принципа ultima ratio в отношении наказания в виде лишения свободы. При таком подходе изменения УК, проведенные в феврале 2015 г., оцениваются как ограниченные, прагматичные, носящие инструментальный характер [123].

Реформа 2015 г. предоставила судам и органам прокуратуры более широкий набор инструментов, позволяющих назначать наказание с большей степенью учета социальной опасности конкретного виновного лица и его «криминологического прогноза» [124]. Самые существенные изменения внесены в структуру назначаемых наказаний. Установлены ограничения при назначении наказания в виде лишения свободы с условной отсрочкой исполнения (условный приговор).

По статистике условный приговор выносился польскими судами почти в 60 % судебных решений [125]. Подобный подход лишает веры в неотвратимость реального наказания и уничтожает воспитательную функцию правосудия. По статистике Министерства юстиции, суды неоднократно выносили приговоры с отложенным исполнением даже в отношении рецидивистов. Некоторые из них уже имели до 33 аналогичных судебных решений за один и тот же вид преступления – например, кражи, совершенные в различных воеводствах [126]. Изменить подобную ситуацию возможно лишь более широким применением таких мер, не связанных с лишением свободы, как штрафы либо ограничение свободы.

Для осужденного подобный подход может иметь более ощутимый эффект, чем отложенное «иллюзорное» наказание. К тому же реальные штрафы и ограничение свободы одновременно будут более адекватной реакцией на совершенное преступление, чем отложенное наказание.

На изменение сложившейся ситуации было направлено и введение запрета на применение условного приговора в отношении особо тяжких преступлений, таких как насилие, разбой. Максимальный срок отложенного наказания сокращен с двух лет до одного года.