Евгений Суханов - Вещное право

Отсутствие в современной российской цивилистике единой, общепризнанной теории вещных прав проявляется в высказываемых до сих пор сомнениях по поводу необходимости самой этой категории, в появлении в теоретической литературе мнений о том, что вещным правом является «любое титульное владение», что стороны договора могут создавать новые вещные права, не известные закону, и т. д., не говоря уже о конкретных видах прав, которые разные авторы считают вещными. Так, право залога уже едва ли не большинством российских юристов рассматривается как обязательственное, а не вещное (либо как «смешанное», «вещно-обязательственное») [85] См. особенно: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. 2-е изд. М., 1999. С. 501–504. . Следует, однако, напомнить, что не всякое право, возникшее из договорных отношений, непременно приобретает обязательственную природу. Так, в силу договора купли-продажи вещи к ее приобретателю переходит вещное право собственности (абз. 1 п. 2 ст. 218 ГК РФ). Залогодателем вещи совсем не обязательно является должник по основному обязательству – им может быть и третье лицо (п. 1 ст. 335 ГК РФ), не связанное с кредитором-залогодержателем никакими обязательственными отношениями.

Иное дело, что предметом залога могут быть не только вещи, но и различные имущественные права (обязательственные, корпоративные, исключительные). Это свидетельствует об особой природе залогового права, которая, между прочим, состоит и в том, что (как отмечалось еще в дореволюционной литературе) последовательная реализация только этого ограниченного вещного права неизбежно приводит к прекращению основного вещного права на заложенную вещь – права собственности залогодателя. Между тем последовательная реализация любого другого ограниченного вещного права ведет к прямо противоположному результату – прекращению такого вещного права, т. е. к отпадению ограничений права собственности и его восстановлению в полном объеме. Вместе с тем субъективное право залогодержателя очевидно отличается всеми признаками ограниченного вещного права, а главное – предоставляет ему характерное для вещных прав непосредственное господство над имуществом (объектом залога), а не обязательственное требование определенного поведения от его владельца [86] См., например: Printing Н. Sachenrecht. Ein Studienbuch. 34. Aufl. München, 2010. S. 350. . Имущественные же права как объекты залога обладают признаками специальности (индивидуальности) и публичности, что дает возможность в данной ситуации условно придать им юридический режим индивидуально-определенных вещей.

Наконец, следует иметь в виду, что даже предусмотренное п. 1 ст. 39.8 ЗК РФ «исключительное право на приобретение земельных участков в собственность или в аренду» граждан и юридических лиц, являющихся собственниками зданий и сооружений, расположенных на таких земельных участках (в том числе построенных во время их аренды), во-первых, может быть реализовано ими лишь в зависимости от усмотрения публичных собственников и, во-вторых, повлечь дополнительные расходы для приобретателя, что было бы исключено при наличии у них права застройки или иного ограниченного вещного права на земельный участок [87] Преимущества ограниченного вещного права застройки перед арендой земли под строительство отмечаются в современной литературе (см., например: Леонтьева Е.А., Эм М. Наследственное право застройки: опыт Германии // Вестник гражданского права. 2011. № 6. С. 42–43). . Поэтому традиционное разграничение вещных и обязательственных прав сохраняет не только юридическое, но и экономическое значение.

Категорией вещных прав охватывается право собственности как наиболее широкое по объему правомочий вещное право, а также иные, ограниченные (по сравнению с содержанием права собственности) вещные права. Подавляющее большинство ограниченных вещных прав связано с использованием земельных участков и других недвижимых вещей и в силу этого подлежит государственной регистрации. Ограниченные вещные права по традиции нередко называются также jure in re aliena (права на чужие вещи). Однако понятие «право на чужую вещь» само по себе не вполне точно, ибо, формально говоря, оно охватывает права любого титульного (законного) владельца вещи, не являющегося ее собственником, в том числе обязательственные права арендатора, хранителя, доверительного управляющего и т. д., что делает его по существу почти безграничным и потому бессмысленным. Более точным является термин, пришедший из германской цивилистики, – ограниченные вещные права ( begrenzte Sachenrechte , или beschrankte dingliche Rechte [88] Понятия Sachenrecht и dingliches Recht в германской цивилистике нередко используются как равнозначные (поскольку и Sache, и Ding переводятся как «вещь»), хотя обычно под Sachenrecht понимают вещное право в объективном смысле (как определенную «часть правопорядка»), а под dingliches Recht – субъективное вещное право конкретного лица. ).

Исходя из названных выше признаков вещных прав к ним обычно относят:

1) различные сервитуты;

2) узуфрукт (или «пользовладение»);

3) «право постоянного проживания» (аналог римского habitatio );

4) пожизненную наследуемую аренду (аналог римского эмфитевзиса);

5) право застройки (развившееся из римского суперфиция);

6) залог и его разновидности, включая ипотеку;

7) право вещных выдач (в германской терминологии – «вещные обременения» ( Reallasten ), а в российской – «вотчинные выдачи»);

8) «право присвоения» в виде преимущественного права покупки недвижимой вещи (или доли в праве собственности на нее).

Столь небольшое количество ограниченных вещных прав (в сравнении с обязательственными правами) объясняется тем, что все эти «вещные обременения», так или иначе ограничивающие право собственности, тем самым заключают в себе и серьезную опасность для интересов частных собственников и хозяйственного развития в целом. По словам И.А. Покровского, «истинной ценой, которою покупается каждое подобное ограниченное право на чужую вещь, является урезанное, морально и экономически подорванное право собственности», поэтому для законодательного установления подобных обременений необходимы особые основания [89] Покровский И.Л. Основные проблемы гражданского права. С. 210. .

Именно поэтому разные европейские правопорядки, сохраняя охарактеризованную выше общую основу, вместе с тем нередко закрепляют различные, не совпадающие друг с другом типы и (или) виды вещных прав. Так, в германском праве отсутствует эмфитевзис, но имеются такие, неизвестные другим правовым системам вещные права (заменившие эмфитевзис), как «вещные обременения» ( Reallast , предусмотренные § 1105–1112 BGB ; они были известны и дореволюционному русскому праву под именем «вещных выдач») и «поземельный долг» ( Grundschuld , предусмотренный § 1191–1198 BGB); швейцарскому и итальянскому праву известна особая ипотека некоторых движимых вещей – автомобилей в Италии (ст. 2810 ГК), сельскохозяйственных животных в Швейцарии (ст. 885 ГК); в швейцарском праве особым обеспечительным вещным правом считается право удержания (Retentionsrecht ), объектом которого являются движимые вещи и ценные бумаги (ст. 895 ГК), а в итальянском праве в соответствии со ст. 2745 ГК вещным считается всякое преимущественное право (dei privilegi ) удовлетворения требований кредитора из имущества должника, и т. д. [90] В современной германской судебной практике и доктрине в большинстве случаев признается вещный характер «ожидаемого права» ( Anwartschäftsrecht ), которым, например, нередко называют положение приобретателя недвижимости, возникающее у него в период от заключения договора ее продажи до внесения записи в поземельную книгу: это «больше, чем только надежда на приобретение, но меньше, чем полноценное право», поскольку часть предпосылок, необходимых для получения права собственности на вещь, имеется, а часть отсутствует. Однако закон прямо не регулирует эту ситуацию, оставляя открытым вопрос, с какого момента такое «право» может начать «собственную юридическую жизнь», став предметом отчуждения, залога, наследования и т. д. (см., например: Baur Е, BaurJ.F., Sttirner R. Sachenrecht. 18. Aufl. S. 30–31).