Нильс Кристи - Пределы наказания

- власть имущие и их суды уделяют большое внима­ние защите слабых;

- общество настолько открыто, что злоупотребления легко фиксируются;

- слабая сторона доверяет суду;

- суды принимают любые жалобы и действуют в со­ответствии с идеалами.

Конечно, возможно, что юстиция кладет в основу своих решений те формы неравенства, которые как раз и делают слабую сторону слабой. Тогда муж не дол­жен бить свою жену сильнее, чем она этого заслуяш-вает; негров не следует арестовывать за появление в районе, где живут белые, если они оказались там по делу. Это лучше, чем ничего, но это и не так много, как часто уверяют. Позвольте мне, однако, повторить, во избежание недооценки очевидного: независимые суды представляют собой важный фактор защиты слабых от нарушения предоставленных им минимальных прав.

В связи с этим возникает ряд серьезных вопросов. Как сделать юстицию в основном юстицией причаст­пых п не утратить прн этом действующие в нашей си­стеме важные защитные механизмы? Возможно ли сконструировать своего рода юстицию соседей, обла­дающую преимуществом причастности, но не утеряв­шую при этом функции защиты законности? Может ли государство вмешаться и помочь слабой стороне, уча-ствущей в конфликте, не беря на себя при этом реше­ния самого конфликта? Что происходит, когда одной пз сторон является само государство? Отвечая на лю­бой из этих вопросов, мы должны, конечно, опять-таки принимать во внимание положение слабых в нашей ны­нешней системе.

С этим связан и вопрос о том, как предохранить культурные ценности и идею причастности от искаже­ния. Недавние эксперименты по организации «альтер­натив тюремному заключению» показали, что эти альтернативы легко превращались в «дополнение к тюремному заключению» и что условный приговор фактически удлинял срок пребывания в тюрьме. Уроки времен некарательного воздействия в связи с совер­шением преступления такясе должны быть живы в намяти. Если раздача боли ограничена, не получим ли мы повторения старого? Появится ли новое, утончен­ное наказание, назначаемое в рамках, казалось бы, гражданско-правовой процедуры? Очень понадобятся скептики. Так же как и независимые исследования, за­щищенные от институционального и интеллектуально­го влияния властей.

Эта книга посвящена не революции, а реформе. Ос­новные вопросы заключаются в том, могут ли суды стать ближе к участникам конфликтов и можно ли до­полнить существующую структуру какими-либо орга­нами по их урегулированию. В этом плане большой ин­терес вызывают попытки повысить активность общин, которым лучше всего известно, что происходит в них. Исходя из своего опыта изучения работы в общинных советах Сан-Франциско, Р. Шонхолтц рассказал мне, что шансы слабой стороны в конфликте обычно лучше там, где соседи больше общаются друг с другом. Дур­ное обращение с женой или детьми труднее скрыть, если жена и дети поддерживают множество друясе-ских контактов. О. Кинберг, Г. Инге, С. Рьемер (1943) убедительно показали значение зтого фактора на материале дел о половых связях отца с дочерью.

В семьях, живущих изолированно, физическое превос­ходство отца легче выходит из-под контроля. Сплочен­ность общины дает возможность слабой стороне в под­системе сделать свое несчастье достоянием гласности и организовать также защитную коалицию. Если слабая сторона добивается своего, то это означает, что соответ­ствующая система не очень мала, не настолько мала, чтобы коалиция была невозможной, и не очень велика, не настолько велика, чтобы отношения были полно­стью скрыты. Я испытываю чувство облегчения и свободы, когда нахожусь среди незнакомых. Я сознаю, что значит благо жизни в общине при отсутствии со­ответствующего ей характера. Но я опасаюсь, что дру­гие платят по счету.

Конечно, сплоченность помогает не всегда. Общпна может организованно выступить против меньшинства. Юстиция причастных может, таким образом, усилить притеснителя. Это ставит множество сложных вопро­сов, в которые я не буду вникать. Ограничусь лишь двумя замечаниями. Во-первых, мало кто из нас ста­нет утверждать, что работа на подрыв общины была бы хорошим решением. Речь идет, по-видимому, не о том, чтобы придерживаться принципа «все или ниче­го», а о том, как лучше организовать общину для ре­шения общей задачи. Жпвя в постиндустриальном об­ществе, каким является Норвегия, я придерживаюсь точки зрения, которую, если говорить упрощенно, мож­но свести к следующему: больше сплоченности, чем сейчас. Опасаясь угодить в канаву на одной стороне дороги, легко впасть в крайность и доказывать, что лучше держаться противоположной стороны, даже не зная точно, как далеко от нее находится другая ка­нава.

Укрепление юстиции причастных должно, однако, усиливать приверженность местным ценностям. Право­судие не будет таким равным во всех общинах, каким оно должно быть, согласно сегодняшним требованиям. Иными словами, юстиция причастных увеличит шансы местных ценностей на выживание. В мировой перспек­тиве это может представлять собой значительное благо. Наше промышленно развитое общество стремительно создает однородную культуру потребителей. Субкуль­туры, культуры местного населения, совершенно иные способы мышления и поведения — все это, по-видимо­му, за последние 30 лет подверглось искоренению в значительно большей степени, чем за всю предшест­вующую историю человечества. Разнообразие социаль­ных организаций существенно сократилось. Но нам из­вестно, что разнообразие часто выполняет функцию защиты видов. Некоторые из нас, кто рассматривает военно-промышленные комплексы на Востоке и на За­паде как угрозу альтернативным ценностям и действи­ям, должны были бы отнестись к усилению разнооб­разия как к чрезвычайно важной проблеме. Государ­ства почти всегда защищаются при помощи оружия, подобного оружию, которым пользуются те, кого они считают своими самыми большими врагами. Местные общины могли бы добиться успеха, будучи столь ма­ленькими, что их не стоило бы завоевывать, столь раз­ными, что их трудно было бы подчинить единому по­рядку, столь сплоченными, что, объединив свои усилия, они смогли бы принудить гигантов найти для загряз­нения природы другие районы, которые в свою очередь также оказались бы сплоченными и стойкими. В зТой более широкой перспективе юстиция причастных мог­ла бы оказаться одним из существенных факторов за­щиты разнообразия, а тем самым и ценностей, постав­ленных под угрозу уничтожения.

Если такие взгляды хоть в какой-то степени верны, то тогда в нашу задачу не входит ни обсуждение про­блем контроля над преступностью, ни обсуждение теорий некарательного воздействия, общего предупреж­дения, или удержания, или видов наказания. Вместо этого главная задача состоит в обсуждении того, как со­здать социальную систему, которая предоставит наи­большие возможности для обозрения и оценки всего набора ценностей, которые существуют в обществе. Каким образом мы можем создать систему, которая обеспечит положение, при котором все важные цен­ности и все существенные интересы будут приниматься во внимание? Как сделать так, чтобы сами механизмы урегулирования конфликтов были организованы таким образом, чтобы они отражали тип общества, который мы хотели бы видеть отраженным, и помогали бы это­му типу общества стать реальностью?