Томас Мальтус - Опытъ закона о народонаселеніи

Необходимо признаться, что даже въ самомъ способѣ раздачи милостыни профессіональнымъ нищимъ мы проявляемъ скорѣе желаніе отвязаться отъ ихъ назойливости и избавиться отъ непріятнаго зрѣлища, чѣмъ стремленіе къ облегченію страданія несчастнаго существа. Вмѣсто того, чтобы радоваться тому, что намъ представляется случай помочь ближнему, мы чаще предпочли-бы совсѣмъ не встрѣчать людей, вызывающихъ состраданіе. Ихъ нищета поражаетъ насъ и вызываетъ тягостное ощущеніе, а между тѣмъ мы сознаемъ, что подаваемая имъ ничтожная помощь недостаточна для облегченія ихъ страданій. Мы вполнѣ понимаемъ, что милостыня совершенно не соотвѣтствуетъ ихъ нуждамъ. Мало того, мы увѣрены, что на слѣдующемъ поворотѣ улицы услышимъ точно такія-же просьбы о помощи и, быть можетъ, будемъ даже обмануты. Мы спѣшимъ избѣгнуть встрѣчи съ неимущими и нерѣдко стараемся не слышать ихъ назойливыхъ выпрашиваній. Мы подаемъ милостыню лишь въ томъ случаѣ, когда ее, такъ сказать, вырываютъ у насъ насильственно, помимо нашей воли, и эта вынужденная благотворительность не оставляетъ въ нашей душѣ никакого пріятнаго воспоминанія, никакого возвышающаго душу ощущенія.

Такой способъ оказанія помощи совершенно противоположенъ добровольной и истинной благотворительности, стремящейся близко познакомиться съ нуждами тѣхъ несчастныхъ, которые требуютъ ея помощи. Люди, побуждаемые къ такой благотворительности, чувствуютъ какими тѣсными узами связанъ богатый съ бѣднымъ и гордятся этими узами; они посѣщаютъ неимущаго въ его лачугѣ и разузнаютъ не только объ его нуждахъ, но и объ его привычкахъ и нравственныхъ наклонностяхъ. Отъ такой благотворительности уклоняется безстыдный попрошайка, старающійся обратить на себя вниманіе своими рубищами и, наоборотъ, она ободряетъ, поддерживаетъ и утѣшаетъ того, кто молча переносить незаслуженныя страданія. Для того, чтобы болѣе наглядно выставить преимущества такого способа благотворительности и его противоположность способу раздачи вспомоществованій въ приходскихъ попечительствахъ, я не могу сдѣлать ничего лучше, какъ привести слова Тоунзенда, которыми онъ заключаетъ свой прекрасный трактатъ по поводу закона о бѣдныхъ: «Нельзя себѣ представить что либо отвратительнѣе стола, за которымъ производится раздача пособій въ приходскихъ попечительствахъ. Здѣсь не рѣдко можно встрѣтить въ одномъ лицѣ соединеніе всего, что дѣлаетъ нищету отталкивающею: табакъ, водка, лохмотья, насѣкомыя, грубость и нахальство. Наоборотъ, ничего не можетъ быть благороднѣе и трогательнѣе благотворительности, посѣщающей лачугу неимущаго,съ цѣлью ободрить трудолюбіе и добродѣтель, протягивающей руку помощи голодному, и облегчающей участь вдовъ и сиротъ. Что можетъ быть прекраснѣе и трогательнѣе отрадныхъ слезъ благодарности, блистающихъ чистою радостью очей, поднятыхъ къ небу рукъ, безхитростнаго выраженія чувствъ, порождаемыхъ неожиданнымъ, но разборчивымъ благодѣяніемъ? Мы часто были-бы свидетелями подобныхъ трогательныхъ сценъ, если-бы люди могли вполнѣ располагать собою и правомъ, принадлежащимъ имъ въ дѣлѣ благотворительности».

Я думаю, что невозмножно быть часто дѣйствующимъ лицомъ въ подобныхъ сценахъ и не совершенствоваться ежедневно въ добродѣтели. Подобные случаи не только удовлетворяютъ врожденное чувство милосердія, но и наиболѣе дѣйствительнымъ образомъ способствуютъ улучшенію нашего сердца. Это, несомнѣнно, единственный видъ милосердія, относительно котораго можно сказать, что онъ доставляетъ счастье и тому, кто его оказываетъ, и тому, кто имъ пользуется. Во всякомъ случаѣ, навѣрное не легко было бы найти какой-либо иной способъ благотворенія, который, распредѣляя столь громадныя суммы, не угрожалъ бы причинить больше вреда, чѣмъ пользы.

Предоставленная въ извѣстныхъ границахъ мировымъ судьямъ и приходскому начальству произвольная власть въ дѣлѣ назначенія пособій и отказа въ нихъ, по своему существу и послѣдствіямъ весьма отличается отъ разборчивости и осмотрительности, съ которою распредѣляетъ свою помощь добровольная благотворительность.

Въ Англіи всякое лицо, находящееся въ извѣстныхъ, опредѣленныхъ закономъ условіяхъ, имѣетъ право требовать пособія отъ своего прихода, а если его лишатъ этого права безъ достаточныхъ къ тому основаній, онъ можетъ подать жалобу. Необходимыя для разъясненія подобныхъ жалобъ справки весьма часто побуждаютъ просителей извращать истину и всетаки огромное число лицъ, просящихъ о пособіи, обвиняетъ приходскія власти въ пристрастіи и жестокосердіи. Выданное пособіе принимается какъ должное, безъ всякой признательности, а отказъ признается несправедливостью и всегда вызываетъ негодованіе и озлобленіе.

Ничего подобнаго не можетъ быть при раздачѣ добровольныхъ пожертвованій. Получающій ихъ предается теплому чувству признательности, а тотъ, которому они не достались, не жалуется на несправедливость. Всякій человѣкъ имѣетъ право дать своему имуществу то употребленіе, какое ему заблагоразсудится, слѣдовательно, не нарушая справедливости, у него нельзя требовать отчета относительно его побужденій, по которымъ онъ оказываетъ въ одномъ случаѣ помощь, а въ другомъ — не желаетъ этого сдѣлать. Это безграничное право выбора, составляющее отличительное свойство добровольной благотворительности, даетъ ей возможность обращать свою помощь на облегченіе лишь той нужды, которая заслуживаетъ этого, не вызывая при этомъ прискорбныхъ послѣдствій. Къ тому-же, эта форма благотворительности обладаетъ тѣмъ преимуществомъ, что она сохраняетъ въ тайнѣ расточаемыя благодѣянія. Для самихъ неимущихъ весьма важно, чтобы на благотворительность не смотрѣли, какъ на источникъ, на который всякій имѣетъ право разсчитывать. Бѣдный долженъ научиться пользованію собственными силами, долженъ развивать свою энергію и предусмотрительность и разсчитывать только на свои добродѣтели, а если всего этого окажется недостаточно, то на постороннія пособія онъ долженъ смотрѣть, какъ на надежду, а не какъ на право, не забывая при этомъ, что осуществленіе этой надежды обусловливается его добрымъ поведеніемъ и собственнымъ сознаніемъ, что нищета его не есть слѣдствіе безпечности и неблагоразумія. Не должно подлежать ни малѣйшему сомнѣнію, что при распредѣленіи пособій мы обязаны разъяснять бѣднымъ эти истины. Если-бы всѣ страданія могли быть облегчены, если-бы бѣдность могла быть искоренена цѣною пожертвованія хотя-бы трехъ четвертей имущества богатыхъ, я послѣдній воспротивился-бы такой мѣрѣ и не продолжалъ-бы настаивать на томъ, что необходимо установить границы для нашей щедрости. Но такъ какъ опытъ показалъ, что несчастья и нищета всегда и безъ исключенія соотвѣтствуютъ количеству раздаваемаго безъ разбора подаянія, то, примѣняясь къ пріемамъ, употребляемымъ при изслѣдованіи естественныхъ законовъ, мы должны заключить, что эти подаянія не составляютъ истинной благотворительности и не заслуживаюсь названія добродѣтели.