Томас Мальтус - Опытъ закона о народонаселеніи

Наоборотъ, если я глубоко убѣжденъ, что законы природы, или, иными словами, божескіе законы, не даютъ мнѣ никакого права на полученіе вспомоществованія, то я буду всегда чувствовать необходимость вести умѣренную и трудолюбивую жизнь. Но если, не взирая на мое благоразуміе, меня постигнетъ нужда, я буду относиться къ этому несчастью такъ, какъ обыкновенно относятся къ болѣзни, т. е. какъ къ слѣдствію естественнаго порядка вещей, къ испытанію, которое я обязанъ переносить съ твердостью, если я не въ силахъ былъ избѣгнуть его. Я буду сознавать, что лучшимъ оправданіемъ передъ милосердными и добрыми людьми послужить для меня то обстоятельство, что я не заслужить своей участи лѣностью или безразсудствомъ. При этихъ условіяхъ, оказанныя мнѣ благодѣянія внушатъ мнѣ самыя признательныя чувства къ высшимъ классамъ общества. И если даже полученныя вспомоществованія не доставятъ мнѣ того довольства, къ которому я привыкъ, я не буду думать, что со мною поступили несправедливо, но, напротивъ, буду питать признательность къ давшимъ это вспомоществованіе. Сознавая, что въ этомъ отношеніи я не могу предъявить никакого права, я ничѣмъ не смогу оправдать сопротивленія, развѣ только страхомъ голодной смерти, которая опрокидываетъ всѣ препятствія и отрицаетъ всѣ принципы.

Если-бы неимущіе въ Англіи убѣдились вполнѣ, что не имѣютъ никакого права требовать отъ общества для себя пропитанія, то, въ томъ случаѣ, когда, въ слѣдсвіе неурожая или чрезвычайной нужды, имъ была-бы оказана великодушная помощь (а я увѣренъ, что это непремѣнно случилось-бы), это послужило-бы къ установленію болѣе тѣсной, чѣмъ въ настоящее время, связи между богатыми и бѣдными, и низшіе классы общества, имѣя меньше дѣйствительныхъ поводовъ къ негодованію и неудовольствію, предавались-бы рѣже вреднымъ и тягостнымъ волненіямъ.

Юнгъ, возставая противъ моего мнѣнія о мнимомъ правѣ , бѣдныхъ на пропитаніе и содержаніе, называетъ мой проектъ отмѣны законодательства о бѣдныхъ — ужасною мѣрою. Онъ противопоставляетъ этому проекту свой собственный, заключающійся въ опредѣленіи разъ навсегда неизмѣнной суммы, собираемой налогомъ въ пользу бѣдныхъ. Такимъ образомъ, при осуществленіи предложенной имъ мѣры, если нужда бѣдныхъ усилится въ десять разъ, въ слѣдствіе-ли ихъ размноженія или въ слѣдствіе частыхъ неурожаевъ, для облегченія ихъ положенія будетъ употреблена таже самая сумма, которая будетъ установлена въ настоящее время, слѣдовательно къ жестокости современнаго законодательства о бѣдныхъ, оставляющаго ихъ на произволъ голодной смерти, прибавится еще лицемѣрное признаніе обязанности ихъ содержать. Достойно вниманія, что Юнгъ разоблачилъ такую-же ошибку, сдѣланную во Франціи [50].

Юнгъ признаетъ, что его проектъ примѣнимъ только къ извѣстному числу семействъ и безсиленъ при ихъ значительномъ размноженіи. Но такое заявленіе равносильно признанію, что проектъ не разрѣшаетъ вопроса объ улучшеніи положенія бѣдныхъ. Что-же касается упрека въ томъ, что я не признаю права бѣдныхъ на пропитаніе, то Юнгъ впослѣдствіи приходитъ къ такому-же заключенію и сознается, «что блaгoрaзyміе требовало-бы смотрѣть на бѣдность, причиняемую возрастающимъ населеніемъ, какъ на бѣдствіе, предупредить которое нѣтъ никакой физической возможности». Но вѣдь единственная причина, на основаніи которой я отрицаю право бѣдныхъ на содержаніе, заключается именно въ невозможности удовлетворить потребности возрастающаго населенія.

Хотя облегченіе страданій ограниченнаго числа неимущихъ не составляетъ разрѣшенія общаго вопроса, тмъ не менѣе я ни разу въ этомъ сочиненіи не упомянулъ, чтобы наша обязанность не состояла въ облегченіи этихъ страданій, всѣми зависящими отъ насъ средствами. Но наша ограниченная возможность помочь нѣсколькимъ людямъ никоимъ образомъ не можетъ установить всеобщаго права. Если бѣднымъ дѣйствительно принадлежитъ естественное право содержаться на общественный счетъ и если современные законы лишь подтверждаютъ это право, то оно должно, безъ всякаго ограниченія, простираться на всхъ нуждающихся. Такимъ образомъ осуществленіе проекта Юнга было-бы явною несправедливостью.

Я особенно настаиваю на безусловной справедливости слѣдующаго положенія: въ странѣ, средства которой не позволяютъ населенію непрерывно возрастать быстрѣе, чѣмъ оно возрастаетъ въ настоящее время, нельзя достигнуть такого улучшенія, какъ уменьшеніе смертности, не уменьшая въ тоже время числа рожденій. Я говорю это въ томъ предположеніи, что эмиграція изъ страны не увеличивается въ слѣдствіе какого нибудь особеннаго обстоятельства [51]. Если это положеніе справедливо, то неизбѣжный выводъ изъ него таковъ: такъ какъ проектъ Юнга имѣетъ цѣлью улучшить положеніе бѣдныхъ, которые при этомъ получать возможность воспитывать больше, чѣмъ въ настоящее время, дѣтей, то, очевидно, свободныя вспомоществованія будутъ рѣдки, сравнительно съ числомъ соискателей, а потому вступленіе въ бракъ неминуемо должно будетъ отсрочиваться возможно дольше.

Говоря о брачномъ возрастѣ, я вовсе не имѣю въ виду назначать опредѣленные годы, ибо это вещь относительная. Во Франціи вступаютъ въ бракъ раньше, чѣмъ въ современной Англіи, а въ послѣдней позже, чѣмъ это дѣлалось до революціи (1688 г.). Я увѣренъ, что достигнутое увеличеніе продолжительности жизни произошло именно вь слѣдствіе этихъ болѣе позднихъ браковъ. Тѣмъ не менѣе, я не считаю возможнымъ опредѣлять нормальный возрастъ для вступленія въ бракъ. Единственное ясное, вѣрное и общепонятное правило, на которомъ необходимо настаивать, состоитъ въ томъ, чтобы человѣкъ, вступающій въ бракъ, питалъ увѣренность, что будетъ имѣть возможность содержать семью. Если обладаніе котэджемъ, по проекту Юнга, будетъ достаточнымъ для этой цѣли, то работникъ хорошо поступить, если женится, какъ только получить такой котэджъ. Но если онъ думаетъ иначе, или если его заработокъ не позволяетъ ему содержать больше двухъ дѣтей, какимъ образомъ Юнгъ рѣшится посовѣтовать ему вступить въ бракъ?

Юнгъ говорить, что необходимымъ условіемъ успѣха моего проекта является безусловное цѣломyдріе холостыхъ людей. Но онъ неправильно истолковываетъ мою мысль. Безусловная добродѣтель, конечно, необходима для устраненія всѣхъ бѣдствій, какъ физическихъ, такъ и нравственныхъ. Но кто-же можетъ надѣяться на водвореніе въ этой жизни совершенной добродѣтели? Я утверждаю, что мы обязаны воздерживаться отъ брака, до пріиобрѣтенія извѣстнаго достатка и точно также обязаны избѣгать порочныхъ страстей. Но я ни разу не высказалъ надежды на то, что обѣ эти обязанности будутъ строго выполнены, а тѣмъ болѣе, что обѣ онѣ будутъ выполнены одновременно. Здѣсь, какъ и во многихъ другихъ случаяхъ, можетъ произойти, что нарушеніе одной обязанности облегчить соблюденіе другой. Но если мы можемъ исполнить обѣ предписанныя намъ обязанности, не принося одну въ жертву другой, то я не знаю, что можетъ оправдать насъ, въ случаѣ ихъ нарушенія. Право это принадлежитъ одному Богу; въ своей мудрости онъ взвѣситъ искушеніе и грѣхъ и смягчитъ свой справедливый приговоръ безконечнымъ милoсердіемъ. Моралисту надлежитъ указать обѣ обязанности, но каждому человѣку должна быть предоставлена свобода поступать сообразно дѣйствующимъ на него искушеніямъ и внушеніямъ собственной совѣсти. Я постоянно имѣлъ въ виду человѣка, каковъ онъ есть, со всѣми его слабостями. Съ этой точки зрѣнія, а также считая несомнѣннымъ, что размноженіе населенія должно сдерживаться какимъ либо противодѣйствующимъ препятствіемъ, я, безъ колебаній, утверждаю, что благоразумное воздержаніе oтъ легкомысленныхъ браковъ представляетъ препятствіе къ размноженію, заслуживающее предпочтенія предъ преждевременною смертью.