А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

И все же с 70-х гг. минувшего века преобладающей тенденцией является заметное усиление влияния шариата на уголовное право мусульманских стран. На путь исламизации своих правовых систем встали даже те страны – например, Ливия, Иран, Пакистан, Судан, – где до этого уже в течение столетий исламское уголовное право активно не действовало. Такой выбор сделал и Йемен после объединения Севера и Юга. В ОАЭ в середине 80-х гг. также вступил в силу закрепивший шариат уголовный кодекс. Позднее это произошло в мусульманских штатах Нигерии и Малайзии. Наконец, уже в начале третьего тысячелетия в Катаре был принят новый уголовный кодекс, заметно расширивший сферу применения исламских правовых норм по сравнению с ранее действовавшим законодательством.

В настоящее время к странам, где уголовное право испытывает наиболее глубокое воздействие шариата, следует отнести Саудовскую Аравию, Судан, Йемен, Иран. К ним примыкают Ливия, ОАЭ, Катар, Пакистан, Малайзия, Нигерия. В большинстве случаев исламское уголовное право применяется здесь в виде положений нормативно-правовых актов. Но активную роль продолжает играть и традиционная исламская правовая доктрина.

Особая в этом отношении ситуация сложилась в Саудовской Аравии, правовая политика которой исходит из нецелесообразности кодификации фикха. Поэтому здесь до сих пор не принят уголовный кодекс, а ведущим формальным (юридическим) источником уголовного права продолжает выступать исламская правовая доктрина. При рассмотрении многих дел саудовские суды пользуются правом на иджтихад – выбор из предлагаемых фикхом решений наиболее приемлемого для конкретного случая. Такая своеобразная свобода судейского усмотрения сужается только законодательством по отдельным нарушениям группы «тазир» – например, актами об ответственности за взяточничество, подделку документов, мошенничество в коммерческой деятельности.

Интересно отметить, что вслед за традиционным фикхом в Саудовской Аравии при решении вопросов уголовной ответственности нередко прибегают к аналогии. Например, Коллегия крупнейших мусульманских ученых провозгласила смертную казнь в качестве санкции за террористическую деятельность, сославшись на предусмотренное шариатом наказание за разбой («распространение нечестия на земле»).

Вместе с тем на перспективах кодификации саудовского исламского уголовного права может отразиться недавнее принятие уголовно-процессуального кодекса.

В других названных странах уголовное право в настоящее время действует преимущественно в форме законодательства. Однако даже принятие уголовного кодекса в ряде случаев не лишает исламскую правовую доктрину статуса ведущего источника данной отрасли. Например, уголовные кодексы ОАЭ (1987 г.) и Катара (2004 г.) устанавливают, что ответственность за преступления «худуд» и «кисас» наступает согласно шариату. Причем сами эти акты не фиксируют шариатские положения об указанных двух группах нарушений и соответствующих санкциях. Катарский закон ограничивается перечислением всех нарушений «худуд» за исключением бунта, а уголовный кодекс ОАЭ даже этого не делает, подразумевая, что все они уже определены мусульманско-правовой доктриной. В таком контексте ссылка на шариат, по сути, санкционирует выводы фикха в качестве формального (юридического) источника права по названным преступлениям. Об этот говорят и соответствующие приговоры судов ОАЭ, в которых в обоснование избранной меры наказания цитируются авторитетные доктринальные источники по маликитскому толку фикха.

Важно подчеркнуть, что в закреплении мер уголовной ответственности за конкретные преступления в своих статьях сами указанные кодексы следуют европейской традиции. Однако современная исламская правовая мысль толкует их как «тазир». Это относится и к положениям, посвященным, например, краже, убийству или причинению вреда здоровью. В полном соответствии с теорией фикха они применяются в качестве наказания «тазир» тогда, когда обращение к предусмотренным шариатом мерам ответственности «худуд» и «кисас» за указанные преступления по каким-либо причинам исключается.

Иными словами, в уголовном праве ОАЭ и Катара действуют две разновидности формальных источников, между которыми роли четко распределены: по преступлениям «худуд» и «кисас» в таком качестве выступает фикх (доктрина), а по остальным, отнесенным к «тазир», – законодательство.

Следует отметить важное различие между уголовным законодательством обеих стран, касающееся его действия по кругу лиц. Катарский уголовный кодекс требует применения определенных шариатом санкций «худуд» и «кисас» только тогда, когда обвиняемый или потерпевший является мусульманином. В противном случае, например, за кражу или убийство вместо этих санкций подлежат применению статьи самого этого акта, трактуемые как «тазир».

Уголовный кодекс ОАЭ такого изъятия не делает, а устанавливает общее правило, в соответствии с которым его положения распространяются на все преступления, совершенные на территории страны. Практика говорит о том, что это правило равным образом касается преступлений «худуд» и «кисас» независимо от гражданства и религиозной принадлежности обвиняемого.

Так, в 1997 г. суд первой инстанции одного из эмиратов вынес приговоры в отношении трех россиян, признанных виновными в совершении на его территории умышленного убийства гражданина России. Все трое обвиняемых, среди которых только один назвал себя мусульманином, были приговорены к смертной казни: двое в порядке «кисас», а один – «тазир», т. е. в соответствии с нормой уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за убийство. Причем в судебном решении говорилось, что в отношении осужденных по «кисас» указанная санкция с согласия наследников потерпевшего может быть заменена выкупом за кровь, а для приговоренного в порядке «тазир» такая альтернатива не допускалась. Суд второй инстанции освободил осужденного по санкции «тазир» за недоказанностью его вины, а двум другим с согласия родственников потерпевшего заменил смертную казнь предоставлением выкупа за кровь. При этом в качестве дополнительной меры наказания в порядке «тазир» суд избрал лишение свободы.

Характерное для уголовного права ОАЭ и Катара своеобразное разведение преступлений категорий «худуд» и «кисас», с одной стороны, и «тазир» – с другой, иногда наблюдается и в тех странах, которые предпочли кодификацию мусульманского уголовного права. Только здесь граница пролегает не между разными по характеру юридическими источниками – доктриной и законодательством, – а между различными нормативно-правовыми актами. Ярким примером такого подхода является уголовное право Ливии, первой вставшей в начале 70-х гг. ХХ в. на путь исламизации своей правовой системы, ранее целиком, включая и уголовный кодекс 1953 г., основанной на европейских моделях.