А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

В христианстве независимость суда позиционируется как важнейшая характеристика, отличающая библейский народ от окружавших его народов и государств и ликвидация которой приравнена к открещиванию от факта своей избранности. Соединение судебной и царской власти небогоугодно, потому что является источником зла (1 Цар. 8. 18). Следовательно, боговластие предполагает отдельность судебной власти. Поэтому Новый Завет, демонстрируя людям разделение этих властных функций, фактически напоминает о первоначальной отдельности суда от исполнительной власти: «Ты не исполнитель закона, но судья» (Иак. 4. 11). Понятно, что формулировка «не исполнитель закона» применительно к судье вовсе не означает допущение свободы его действий от права, а свидетельствует о том, что «исполнение» – функция иной, также независимой ветви власти.

Само отделение судебной власти уже означало установление ее независимости. Хотя в Библии мы не обнаруживаем специальные законодательные гарантии независимости суда, тем не менее в описании сложных библейских событий можно усмотреть, как на практике обеспечивалась эта независимость.

Так, современная норма несменяемости судей, как одна из гарантий их независимости, способна выступать примером реализации прецедентного права в том смысле, что первый такой прецедент представлен в Библии (Суд. 3, 30; 10, 2, 3–5; 12, 7, 9-10, 11–12, 14–15 и др.). Независимость суда особо проявилась в истории становления монархии. (1 Цар. 13, 8; 15, 24), где судья являлся тем лицом, чьи вердикты властны как над простыми людьми, так и над царями. Независимость судебной власти от «верхов и «низов» представлена в Библии абсолютной ценностью. При назначении судей особо оговаривалось: «Не следуй за большинством на зло и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» (Исх. 23, 2). Чуть ли не во всех библейских событиях, когда власть действовала по слову большинства, она впадала в грех и ввергала в грех народ свой.

Следующей гарантией праведного суда уровня христианской заповеди выступает равенство всех перед законом и судом, состязательность сторон («не взирая на лица). «Не извращай закона, не смотри на лица» (Втор. 16, 19). «Не судите по наружности, но судите судом праведным» (Ин. 7, 24).

Одно из важнейших требований, предъявляемых к судьям, – непредвзятость. Равноправие перед судом – главное условие действенности, т. е. эффективности суда. Равными правами на суде пользуются представители разных сословий: «Одинаковым судом был наказан раб с господином, и простолюдин терпел одно и то же с царем» (Прем. 18, 11). Равноправны перед судом как представитель богоизбранного народа, так и иные: «Один суд должен быть у вас, как для пришельца, так и для туземца» (Лев. 24, 22). Чтобы особо подчеркнуть принципиальность равенства сторон перед судом, Бог в ряде мест Священного Писания даже Себя ставит в положение одной из равных сторон, представших перед правосудием: «Припомни Мне: станем судиться; говори ты, чтоб оправдаться» (Ис. 43, 26; Иер. 2, 35).

В Библии также можно встретить идею об устройстве суда на началах состязательности, которая специально и преувеличенно ставит в один ряд стороны, несопоставимые в ином контексте ни по своему статусу, ни по могуществу: «У Господа состязание с народом: Он будет судиться со всякою плотью» (Иер. 25, 31). Это не единичное обещание, данное лишь по конкретному случаю, а указание на то, каков Божий Суд вообще: «Я еще буду судиться с вами, говорит Господь, и с сыновьями сыновей ваших буду судиться» (Иер. 2. 9). Фактически Бог ставит Себя в положение истца, а человека – в положение ответчика: «буду судиться с ним за вероломство его против Меня» (Иез. 17, 20). И они предстают друг перед другом с равными правами, с одинаковой возможностью изложения своих позиций, предъявления аргументов в свою пользу и выслушивания позиций другой стороны, как при очной ставке: «Буду судиться с вами лицом к лицу» (Иез. 20, 35).

Царь Соломон формулирует требование неотвратимости ответственности и скорости судебной процедуры: «Суд над согрешающими следует всегда за преступлением неправедных» (Притч. 14, 31). Будучи мудрым и справедливым, он требовал того же и от судей, обличая их отступления от правосудия: они во имя истины должны быть готовыми к тому, чтоб оказаться «нелицеприятными», пострадать за свое убеждение и принятое решение.

Быть лицеприятным для любого настоящего судьи практически невозможно, его решение всегда вызывает недовольство одной из сторон; угождение, как обвинению, так и защите, часто является следствием отступления от законов, вызывающего негодование общества. «Иметь лицеприятие на суде – не хорошо. Кто говорит виновному: „ты прав“, того будут проклинать народы; того будут ненавидеть племена; а обличающие будут любимы, и на них придет благословение» (Притч. 24, 23–35); «оправдывающий нечестивого и обвиняющий праведного – оба мерзость перед Богом» (Притч. 17, 15).

В качестве еще одной важной гарантии правосудия следует отметить реальную, а не провозглашенную, продекларированную исполнимость задач, возлагаемых на суд в существующих конкретно-исторических общественных условиях и посредством установления надлежащего правового регулирования его деятельности.

К числу таких задач-функций, задач-ценностей Священное Писание относит суд правый, справедливый, милостивый, скорый, решения которого носят неотвратимый и исполнимый характер. При этом христианство подчеркивает фактическую достижимость этих целей светского суда и демонстрирует возможный механизм их реализации.

«Отец сирот и судия вдов Бог во святом Своем жилище» (Пс. 67, 6). Но если примат милости таким образом реконструируется из различных ветхозаветных формулировок, то в Евангелии он открыто провозглашается: «Милость превозносится над судом» (Иак. 2, 13). При этом также следует заметить, что взывающий к милосердию сам должен быть милосердным. «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию» (Мф. 9, 12–13; Лк. 2, 17).

Институт защиты в суде соотносится и с темой спасения, очищения. В Библии нет упоминания об адвокате как представителе одной из сторон, говорится лишь о механизмах защиты, которые все же предусмотрены. Судья представляет интересы всего общества, а значит, и каждой из сторон, в том числе и обвиняемого. «Господь увидел это, и противно было очам Его, что нет суда. И видел, что нет человека, и дивился, что нет заступника» (Ис. 59, 15–16). То обстоятельство, что суд представлен с приматом милости, говорит само за себя: это означает, что сам судья выступает преимущественно в качестве защитника.

Уже в ветхозаветной установке «открывай уста свои для безгласного и для защиты всех сирот» (Притч. 31, 8), адресованной судье, видно, что функция защиты возлагается, прежде всего, на суд. Суд и защита, согласно Библии, действуют синхронно, отсутствие действенного суда приравнивается к отсутствию защищенности каждого и всех. Поэтому в пророчествах еще сказано: «Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» (Ис. 53, 12). Как земной, так и Небесный Судия представляются вовсе не стороной обвинения, а защиты. Защиты человека, общества, но и защиты закона. Обвинение – дело человеческое, суд – дело Божие. Сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества [466] .