А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

Таким образом, проблема многоплановой христианской обусловленности светских материальных норм, в частности уголовно-правовых, довольно подробно исследована в исторической и современной литературе, в том числе нами [433] . Она разработана в гораздо большей степени, чем судоустройственные и судопроизводственные вопросы, поэтому лишь фрагментарно, применительно к предмету рассматриваемой темы, рассматривается в настоящей главе.

Неравномерную представленность этих вопросов в современных исследованиях, казалось бы, единой проблемы можно объяснить рядом факторов. Обратим внимание лишь на некоторые. Прежде всего, надо заметить, что юридическая деятельность имеет не два, как принято обычно полагать, а три вида правоотношений: к материальным и процессуальным добавляется отношение структурное [434] .

Юридическая деятельность – это бытие определенного органа, имеющего некоторую структуру, устройство, вертикальные и горизонтальные связи и отношения, которые также призваны обеспечить ожидаемый результат его функционирования и потому подлежат правовому регулированию, т. е. образуют самостоятельный вид правоотношений.

Юридическая деятельность в своей полноте может быть представлена в трех видах отношений: фактического, процессуального и структурного. Этот комплекс органически взаимосвязанных отношений возможно обозначить единым понятием юридического отношения, которое в современной теории права не выделяется [435] . Все разновидности отношений охватываются понятием правоотношения.

Судоустройственные и процессуальные вопросы судебной власти традиционно относятся к сфере фундаментальных, конституционных прав человека. Между тем проблема прав человека, в том числе в ее соотношении с религией, церковью – трудная и недодуманная тема. В том числе в аспектах общечеловеческих ценностей, глобализации, объединения культурного пространства и единого мирового правительства. Но именно Россия выступает инициатором важной духовной, социальной, богословской и юридической инициативы ее неформального исследования [436] .

Итальянский юрист Э. Ферри, подчеркивая специфику уголовно-процессуального права, афористично утверждал, что уголовный кодекс пишется для преступников, а уголовно-процессуальный – для честных людей [437] . Приведенное изречение не лишено рационального зерна и сейчас. В уголовном законодательстве традиционно доминирует карательное, наказательное начало, которое адресовано всем членам общества, в первую очередь не юристам. С тем, чтобы они его соблюдали, не нарушали.

В специальном законодательстве о судоустройстве и судопроизводстве ведущая роль принадлежит гарантиям прав личности и правосудия, т. е. справедливого определения объема уголовно-правовой кары (пенализации). В этой связи названные отрасли законодательства в большей степени адресованы правоприменителям и должны обеспечивать функциональное единство смежных отраслей права.

Нынешняя узкая специализация юристов, в том числе криминалистическая, уголовно-правовая и процессуальная, объективно ограничивает возможности одновременного исследования всех аспектов проблемы, что нами отмечалось [438] .

Кроме того, применительно к приведенному изречению Э. Ферри возникает правомерный вопрос о том, насколько трудно во все времена быть честным человеком. Для его решения, равно как и других духовно-нравственных вопросов, в частности о том, что есть правда, а что ложь, что есть свет и тьма, что добро, а что зло, вместе должны потрудиться все: и церковь, и государственная, и судебная власть; должны вернуться к единому правосознанию, нести социальное служение, помочь живому страдающему человеку [439] .

Для этого, собственно говоря, и исследуются христианские первоначала. При этом обращает на себя внимание то обстоятельство, что материально-правовые аспекты темы обладают достаточной ясностью, точностью, недвусмысленностью уровня законодательного императива. Нормы же о правосудии характеризуются в большей степени многозначностью, метафоричностью, представляют сложность толкования и поэтому требуют определенной подготовки и вхождении в проблему.

В основе устройства суда лежит риторический вопрос вне времени и пространства «а судьи кто?». Для ответа на него сквозь призму сущего и должного имеются соответствующие христианские начала. Безукоризненный образ судьи с максимальной силой утвержден в Новом Завете: «Святые будут судить мир» (1 Кор. 6. 2).

Христианство исходит из того, что базовые начала надлежащего правосудия образуют положительные личностные характеристики судьи, поскольку судебная власть является душой государства, структурой, спасающей страну от внутренних коллизий. Примечательно, что подобным образом высказывались многие известные мыслители и исследователи, аналогичные положения сохранились в ряде древних исторических источников [440] . Так, Аристотель к важнейшей образной функции души государства относил как военных (спасающих страну от внешних, военных коллизий), так и тех, на кого возложено отправление правосудия при судебном разбирательстве [441] .

Трудно не согласиться с такой констатацией с учетом богатого трагического опыта современной отечественной истории России, в которой военные реформы, как правило, проходили одновременно с судебно-правовыми. Впрочем, не это обстоятельство само по себе проявлялось в трагичности отечественной истории, а доведение до состояния слабости и дефектности структур ее внутренних и внешних ее защитников, спасителей.

К числу основных личностных характеристик судьи, как и следователя, христианские источники относят качества нравственного порядка: мудрость, богобоязненность, бескорыстие. Эти качества дополняются свойствами самоограничения потребностей, контроля чувств и эмоций, справедливости и милости. Выражаясь современной терминологией, все это сложно определяемые на нормативном уровне характеристики, в том числе веры и верности, добропорядочности и позитивности: «Действуйте в страхе Господнем, с верностью и чистым сердцем» (2 Пар. 19, 9), осмотрительно, без неправды, лицеприятия и мздоимства (2 Пар. 19, 7); «…что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала, о том помышляйте» (Флп. 4,8) [442] . «Не можете служить Богу и мамоне» (Мф. 6,24).

Древние говорили: «Когда добрый человек проповедует ложное учение, оно становится истинным; когда дурной человек проповедует истинное учение, оно становится ложным». Не может быть этих качеств больше или меньше – либо они есть, либо нет. К тому же хорошего много не бывает, а правда никогда никого не предает. Правдивость всегда характеризовалась как первое требование нравственности: «Чтобы очиститься от своих грехов, человечеству нужно только объявить их тем, чем они являются на самом деле» [443] .