А. Тер-Акопов - Мировые религии о преступлении и наказании

Божественные установления являются тем ориентиром, руководствуясь которым законодатель, независимо от своих религиозных убеждений, принимает нормативные акты. Поэтому метафизическая сущность уголовного закона и других правовых актов – Божественные заповеди, совесть, нравственность, данные Богом. Но это не мешает, ввиду той же поврежденности человеческой природы, существованию норм, которые по своей сути противоречат Божественным установлениям. Стоит отметить, что эти нормы, зачастую, не прямо, а косвенно, замаскированно, лукаво, под предлогом заботы о ближнем, вредят общественному благополучию. За такими нормами стоят интересы определенных социальных групп, облеченных властью и имеющих финансовые инструменты. Примерами таких норм является «слабое», в значительной степени декларативное антикоррупционное законодательство, налоговое законодательство, да и уголовное законодательство.

При анализе современной уголовно-правовой политики видно, что уголовное законодательство все больше заботится об интересах небольших по численности, но состоятельных социальных групп: смягчение наказания за экономические преступления, отсутствие конфискации имущества как вида уголовного наказания и т. п.

Существование такого рода нормативных положений, а также отсутствие воли исполнения христианских по своей сущности законов вытекает из греховной поврежденности человека. Те социально негативные обстоятельства, которые способствуют совершению преступлений, часто могут быть объяснены тем, что в их основе находятся греховные поступки (чаще всего коррупционные) людей, имеющих властные полномочия.

В тех же Божественных заповедях, которые даны грешному человеку, следует искать инструменты и для предупреждения преступлений. Порабощенность людей греху, необходимость спасения человека из греховной бездны стало причиной Воплощения Сына Божия [520] .

В Новом Завете уже четко расставлен приоритет заповедей – на первое место поставлены заповеди любви. Если быть более точным, то эти заповеди включают в себя и все остальные. «…Первая из всех заповедей: слушай Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, – вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего как самого себя. Иной больше сих заповедей нет» (Мк. 12, 30–31).

Любовь является и смыслом, и критерием деятельности человека, в том числе и по предупреждению преступлений. Любые мероприятия по предупреждению преступности, если они основываются на каких-либо иных предпосылках, пусть даже самых разумных и целесообразных, но не на любви, изначально обречены на неудачу. Может возникнуть вопрос о том, что в криминологии или в других науках, которые так или иначе разрабатывают подходы к воздействию на преступность, существуют научные школы со своими методиками предупреждения и профилактики преступности, защищены диссертации. Предлагается сложная многоуровневая система мер, позволяющая, по мнению ученых, снизить количество преступлений. Могут ли абстрактные заповеди любви быть основой предупреждения преступности, если научно разработанные меры не дают видимого положительного эффекта?

История показывает, что если и происходит снижение одних видов преступлений, то меняется характер преступности в сторону увеличения ее общественной опасности. Если в определенных хронологических рамках человек мог чувствовать себя относительно безопасно, то уже следующее поколение ощущает на себе всю тяжесть последствий преступной деятельности. С точки зрения христианского мировоззрения заповеди любви могут и должны быть положены в основу предупреждения преступлений. Любовь к Богу и ближнему должна быть единственным побудительным мотивом, целью и даже методом предупреждения преступлений. Таков христианский подход к предупреждению преступности и иных девиаций.

Ученые-позитивисты могут возразить, что такой методологический подход утопичен и не выдерживает научной критики. На это возможно ответить, что другие научные подходы – социологический, антропологический и другие, в какой-то степени более или менее использовались в криминологической практике многих государств. Но радикально решить проблему не удалось еще никому. Если и достигались определенные успехи и уровень преступности снижался, менялся в положительную сторону ее характер, то такой период сменялся все равно ростом преступности. Во всем мире наблюдается известный кризис уголовной юстиции. В развитых европейских государствах криминальная обстановка относительно стабилизировалась, но приток мигрантов эти усилия европейцев по снижению преступности фактически сводит на нет.

Кроме того, о научности того или иного подхода постоянно ведутся споры, да и вокруг самого определения «наука» также существуют различные мнения. Наука не является абсолютом. Это всего лишь одна из сфер общественного сознания, то, что существует в сознании людей. «Наука так стара, на протяжении всей истории она претерпела столько изменений и каждое положение настолько связано с другими аспектами человеческой деятельности, что любая попытка дать определение науки, а таких имеется немало, может выразить более или менее лишь один из ее аспектов, и часто второстепенный, существовавший в какой-то период ее развития» [521] . Это мнение эксперта, признанного авторитета в области анализа взаимодействия науки, общества и техники.

В христианстве понимание любви отличается от тех определений, которые существуют в психологии, философии и других науках. Так, философский словарь дает следующее определение любви: «Любовь – это интимное и глубокое чувство, устремленность на другую личность, человеческую общность или идею» [522] . Любовь рассматривалась чаще всего как психологическое отношение, влечение.

В христианстве под Любовью понимается Бог, обожение, Бог трансцендентен по отношению к нашему миру, понять Его сущность невозможно. Но по благодати, энергии, мы можем говорить о свойствах и аспектах любви. Любовь это такое возвышенное состояние, которое можно ощутить только опытным путем. Вся сущность христианства, смысл жизни каждого человека определяется обожением, любовью.

«Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1 Кор. 13, 4–8). Так говорит о любви апостол Павел. Святой евангелист Иоанн Богослов, которого называют апостолом любви, писал в своем первом соборном послании: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть Любовь» (1 Ин. 4, 8).