Асламбек Аслаханов - О российской мафии без сенсаций

Одним из ярких представителей в плеяде первых российских террористов был Андрей Иванович Желябов, член Исполнительного комитета «Народной воли». Именно он стал организатором Липецкого съезда, на котором террор был открыто признан главным средством достижения политических целей в нашей стране. Желябов являлся одним из главных апологетов террора. После раскола «Земли и Воли» под его руководством была создана боевая организация «Народная воля». Желябов стал одним из организаторов покушения на убийство Александра II 1 марта 1881 г. Его арестовали 27 февраля, но он потребовал приобщения своего дела к материалам покушения на убийство царя. Рядом с Желябовым стоит фигура Софьи Перовской. Софья Львовна Перовская прошла свой путь «хождения в народ» с 1874 по 1877 г. в Самарской, Тверской и Симбирской губерниях. Работала учительницей и фельдшером. Участвовала в неудачной попытке освободить революционера-социалиста Мышкина, освобождала политзаключенных из Харьковского централа. В 1879 г. она становится членом Исполнительного комитета и Распорядительной комиссии «Народной воли». Перовская также участвовала в покушении на Александра II. Она стала первой женщиной в России, казненной за участие в террористическом акте. Особое место в антологии российского терроризма принадлежит П. Ткачеву — автору террористического манифеста известного под названием: «Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России». Ткачев первым в России дал развернутое теоретическое обоснование террора как средства политической борьбы. После событий 1 марта 1881 г. Ткачев встал на путь яростной пропаганды терроризма, едва ли не каждый день предлагая все новые планы террористических актов. Ткачев умер в 1886 г. в парижской психиатрической лечебнице, так и не осуществив своих планов. Однако, террористическая стратегия, разработанная Ткачевым, используется и по сей день террористами всего мира. Он писал: «Дезорганизовать и ослабить правительственную власть, при существующих условиях политической и общественной жизни России, возможно лишь одним способом: терроризированием отдельных личностей, воплощающих в себе в большей или меньшей степени правительственную власть. Скорая и справедливая расправа с носителем самодержавной власти и их клеветами производит на эту власть, как доказали события последнего времени, именно то действие, которое, с точки зрения интересов верноподданных, должно быть для последних наиболее желательным. Она ослабляет эту власть, нагоняет на нее панику, расстраивает ее функции, заставляет ее в буквальном смысле слова терять голову. В то же время она умаляет ее авторитет и разрушает ту иллюзию неприкосновенности самодержавия, в которую так искренне верит большинство верноподданных. Иными словами, революционный террор, дезорганизуя, ослабляя и запугивая правительственную власть (или, что все равно, носителей этой власти), тем самым содействует высвобождению верноподданных из-под гнета оболванивающего и оскотинивающего их страха, т. е. содействует их нравственному возрождению, пробуждению в них, забитых страхом, человеческих чувств. Революционный терроризм является, таким образом, не только наиболее верным и практическим средством дезорганизовать существующее полицейско-бюрократическое государство, он является единственным действенным средством нравственно переродить холопа верноподданного в человека, гражданина» [201] Набат. Женева. 1881. 1 сент. .

Несомненно, заслуживает внимания и брат В. И. Ленина — А. И. Ульянов, член террористической фракции партии «Народная воля». А. Ульянов принимал участие в подготовке покушения на убийство Александра III, был арестован, и затем повешен в Шлиссельбургской крепости. Позиция А. Ульянова по вопросу о терроризме сводилась к тому, что «жизненное движение не может быть уничтожено, и когда у интеллигенции была отнята возможность мирной борьбы за свои идеалы и закрыт доступ ко всякой форме оппозиционной деятельности, то она вынуждена была прибегнуть к указанной форме борьбы с правительством, то есть террору. Террор есть, таким образом, столкновение правительства с интеллигенцией, у которой отнимается возможность мирного, культурного воздействия на общественную жизнь. Признавая главное значение террора как средства вынуждения у правительства уступок путем систематической его дезорганизации, мы нисколько не умаляем и других его полезных сторон. Он поднимает революционный дух народа, дает непрерывное доказательство возможности борьбы, подрывая обаяние правительственной силы, он действует сильно пропагандистским образом на массы. Поэтому мы считаем полезной не только террористическую борьбу с центральным правительством, но и местные террористические протесты против административного гнета» [202] Дело П. Шевырева, А. Ульянова, В. Генералова и др. Л., 1927. С. 378–379. .

В этот период появляется издание «Самоуправление», в котором печатались такие народники-террористы, как И. И. Добровольский, В. Л. Бурцев и др.

В частности, обращает на себя внимание статья В. Л. Бурцева «Правда ли, что террор делают, но о терроре не говорят?» [203] См.: Бурцев В. Л . Правда ли, что террор делают, но о терроре не говорят?// Народоволец. 1897. № 2. , в которой он писал: «Возобновление террористической борьбы в России является не только наиболее настоятельной потребностью революционного движения, но и его неизбежным условием.

Мы теперь за террор не потому, что он нам нравится, а единственно потому, что, по нашему мнению, в настоящее время нет других средств борьбы с правительством, которые могли бы — без помощи террора — заставить его пойти на уступки. Когда в России будет возможна честная, уверенная в себе политика, не зависимая ни от кого, и будет открыто заявлено, с достаточными гарантиями, о наступлении новой эры для России — эры свободного развития, — мы будем против террора. Решение вопроса о том, нужен или не нужен террор в России, зависит не от революционеров, а от Николая и Победоносцевых».

По мнению Бурцева и его сторонников, политический террор имеет такое решающее значение в жизни России, а его влияние так глубоко и всеобъемлюще, что перед ним все разногласия террористов исчезают. Политический террор для Бурцева — это доминирующий фактор в установлении отношений между признающими его группами. Все апологеты террора, по его мнению [204] См.: Там же. , должны чувствовать себя членами одной семьи и так или иначе сложиться в единую лигу политического террора. Российское террористическое движение получило широкий резонанс в обществе.

Есть любопытные тому свидетельства. Например, в распространявшихся бакинскими террористами-анархистами листовках писалось: «Единственный язык, на котором можно говорить с нашими угнетателями — это язык пули и бомбы. И вот поднимается мстительная рука анархиста-рабочего, и совершается в первый раз в жизни бакинского пролетариата антибуржуазный, анархический террор». Все тираны, по их мнению, должны быть преданы возмездию [205] Буревестник (орган русских анархистов — революционеров) // Париж-Женева. 1898. № 1. 20 июля. .