Елена Войниканис - Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости

В контексте обсуждения роли государства в реформе права интеллектуальной собственности нельзя не упомянуть Послание Президента РФ Дмитрия Медведева о новой концепции использования и охраны результатов творческой деятельности в глобальной сети, которое он направил в ноябре 2011 года лидерам стран – участниц «Группы двадцати». Очень точно в Послании охарактеризована сложившаяся ситуация, когда прорыв в области накопления и обмена информацией привел к тому, что старые принципы охраны интеллектуальной собственности больше не работают. Обратим внимание, что речь идет не об отдельных понятиях или механизмах, а именно о принципах, т. е. о базовом уровне, который определяет структуру и поддерживает целостность системы регулирования. Отсюда вытекает и соответствующий уровень необходимых изменений, которые должны определить «новые концептуальные механизмы международного регулирования творческой деятельности в сети Интернет». Дальнейшая конкретизация предложений, к сожалению, выглядит несколько сумбурно, хотя заявленная в самом начале позиция остается неизменной. В число обозначенных задач включены, в частности, расширение возможностей правообладателей по распоряжению и управлению правами на результаты творческой деятельности в сети Интернет, а также осуществление контроля за соблюдением авторского права и смежных прав в Интернете в отношении информационных посредников и лиц, размещающих контент, а не обычных пользователей сети Интернет. Фактически речь идет о перераспределении ответственности. Самые большие преференции Послание предусматривает для пользователей Интернета. Как «важный элемент нового подхода к охране авторского и смежных прав» заявлена презумпция, согласно которой использование объектов авторского и смежных прав в сети Интернет считалось бы свободным, если правообладатель не заявит об обратном. Поскольку различный объем прав пользователей и правообладателей упоминается в Послании как негативная характеристика национального законодательства, можно сделать вывод, что наделение пользователя новыми правами направлено на установление баланса прав данных категорий субъектов, что, конечно, можно только приветствовать. Приложение к Посланию Президента РФ содержит План разработки изменений в Бернскую конвенцию по охране литературных и художественных произведений. Имеется в виду подготовка новой редакции Бернской конвенции, и приведенный в конце перечень рекомендуемых изменений, озаглавленный «Основное содержание работ», действительно, содержит вполне разумные, хотя и фрагментарные и далеко не всегда продуманные предложения. Так, раскрывая заявленную позицию о правах пользователя, президент предлагает ввести в Конвенцию право на «квазисвободное» использование пользователями сети Интернет в личных целях любого контента, размещенного в сети Интернет любым лицом. Такое предложение хотя и заслуживает внимания, но сформулировано, очевидно, некорректно. Ведь «квазисвободное» использование подразумевает, что пользователь наделяется квазиправом, а его свобода оказывается такой же иллюзорной, какой она является в настоящий момент. Иными словами, такой важный юридический вопрос о статусе и границах использования в личных целях в данном случае не прояснен, а, скорее, запутан. Обращает на себя внимание тот факт, что послание изобилует лозунгами о свободе: пользователей, которые свободно скачивают контент, правообладателей, которые его свободно распространяют, но на подобных лозунгах невозможно выстроить новую систему авторского права. Принципиальным вопросом, который обходит документ, является новый подход к распределению прав. Если в планы входит наделение пользователя дополнительными правами, с юридической точки зрения это может означать только одно, а именно ограничение соответствующих прав правообладателя. Подчеркнем, однако, что особый жанр президентских посланий требует снисхождения, и сам по себе публичный вызов действующей системе является событием. И хотя документ не получил широкого резонанса ни в политических, ни в академических кругах, он стал первым заявлением подобного рода, сделанным на уровне главы государства.

С сожалением приходится констатировать, что государственные программы практически никогда не реализуются в полном объеме, а надежды, которые на них возлагают, приводят к неизбежным разочарованиям. И все же надеяться стоит, поскольку удивительный феномен информационного общества порожден не зарубежной или российской наукой, а воплощает в себе всю «хитрость» исторического разума, который обязательно найдет способ, чтобы реализовать свои планы…

В заключение выделим некоторые особенности развития реформаторских настроений в России.

В отличие от зарубежных стран, наиболее заметным источником новых веяний в нашей стране являются не ученые-активисты и некоммерческие организации, а крупные интернет-платформы, такие как Yandex, Mail.ru и Google.

Другая особенность состоит в практически полном отсутствии серьезных научных дискуссий, инициированных академическим сообществом и проблематизирующих действующее регулирование на уровне системы. Например, также в отличие от зарубежных стран, представители российской науки не испытывают какой-либо потребности в обосновании и, тем более, в оправдании существования права интеллектуальной собственности. Конечно, данная тема носит, скорее, философский характер, но и в США, и в Европе ее обсуждают главным образом именно юристы, которых критическая масса практических проблем заставляет искать ответ уже не в самом законе или признанной доктрине, а на уровне ценностной ориентации. Показательно, что перевод «Свободной культуры» Лоренса Лессига в России пользуется успехом в кругах, далеких от юридического сообщества, которое, видимо, полагает, что обсуждение поднимаемых в книге вопросов является недостойным профессионала, усвоившего незыблемые научные истины. С другой стороны, обсуждение нюансов регулирования авторских и смежных прав в Интернете вызывает большое воодушевление.

И, конечно, речь не идет о том, что проблемы теории следует предпочитать практическим проблемам. Просто на определенном этапе практические проблемы заставляют специалиста обратиться к теории, а когда теория не разрешает сомнения, поиски продолжаются, приводя к привлечению методологии смежных наук, выдвижению радикальных тезисов и гипотез и т. д. и т. п. Описанная ситуация характерна для юридической среды большинства зарубежных стран, как развитых, так и развивающихся, направления исследований которых отличается разве что расстановкой приоритетов. Россия же, к сожалению, оказалась за пределами профессионального дискуссионного поля, хотя существуют и исключения из отмеченной тенденции. Еще одна особенность касается уже не юристов, а сообщества российских экономистов. Не может не удивлять явный недостаток разноплановых экономических исследований рынков, связанных с инновациями и оборотом результатов интеллектуальной деятельности. В числе редких исключений необходимо упомянуть круглые столы в ЦЭМИ РАН, которые уже многие годы организует доктор экономический наук, профессор А.Н. Козырев и на которых обсуждаются самые разные модели и подходы к экономике интеллектуальной собственности [845]. Рискнем предположить, что методология и результаты таких исследований, при условии их научной состоятельности, могли бы оказать стимулирующее воздействие на профессиональное мышление российских юристов.