Геннадий Есаков - Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки

С приведённых позиций остаётся рассмотреть только проблему строгой ответственности, носящую общетеоретический характер и связанную с осмыслением категории mens rea в современную эпоху.

Прежде всего, необходимо отметить, что ристалище битвы pro et contra строгой ответственности усеяно таким множеством обломков разнообразных доктринальных копий, что едва ли на нём можно преломить какое-нибудь совершенно новое древко.

Как следствие, наиболее разумным из возможных представляется подход теоретического обобщения накопившихся позиций, которому следует предпослать обзор формально-юридического развития данного института уголовного права во второй половине XX в.

Примечательно, но положения М.Р.С. оказали незначительное влияние на существование преступлений строгой ответственности в законодательстве подавляющего большинства штатов. [884]Пожалуй, можно даже сказать, что та характеристика, которая была дана рассматриваемой концепции ранее – институт без чётких границ, чётких принципов и чётких критериев – сохранила справедливость и по прошествии вала кодификационного движения 1960-70-х гг., а также сохраняет её ныне. В законодательстве большинства штатов с завидным упорством к преступлениям строгой ответственности относились и относятся не только незначительные в плане своей общественной опасности и наказуемости посягательства, но и более опасные деяния, влекущие весьма серьёзные санкции. [885]Судебная же практика при истолковании положений уголовных кодексов в отсутствие чётких критериев отнесения посягательств либо к преступлениям строгой ответственности, либо к требующим установления mens rea продолжает испытывать значительные трудности, варьируя часто подходы на основании весьма тонких, ведомых только самим судьям соображений. [886]

Единственными островками уверенности в этом море сумятицы являются, в свою очередь, лишь точка зрения Верховного Суда Соединённых Штатов, неизменно подтверждающего конституционную допустимость преступлений строгой ответственности, [887]а также позиция научной мысли, отвергающей в своём большинстве теоретическую обоснованность данного института.

Попытаемся, следовательно, суммировать доктринальные доводы pro et contra строгой ответственности и рассмотреть их под углом зрения общей теории mens rea.

Обратимся для начала к аргументам в поддержку строгой ответственности, остающимся, как можно заметить, практически неизменными на протяжении вот уже почти полутора столетий её существования. [888]

Первым из них укажем на довод о повышенной общественной опасности некоторых посягательств, угрожающих причинением весьма значимого для социума ущерба, что, по мнению сторонников строгой ответственности в таких случаях, оправдывает уголовноправовые санкции за действия per se и, как следствие, игнорирование интересов конкретного индивида. [889]

Тесно примыкает к этому тезису и аргумент, по которому установлением строгой ответственности законодатель достигает общепревентивного эффекта, стимулируя повышенную внимательность и предусмотрительность индивидов в опасных сферах деятельности, где они могут и должны в силу занимаемого ими положения предотвратить возможный вред обществу. [890]

Из опасной природы деяний, признаваемых, по общему правилу, преступлениями строгой ответственности, вытекает и иной довод, приводимый часто в поддержку данного института, в силу коего лица, совершающие такие поступки, предположительно действуют виновно . [891]

Из этого допущения, в свою очередь, следует и тезис об эффективности правоприменения, могущей оказаться под угрозой, если от обвинения во всём огромном массиве дел о преступлениях строгой ответственности требовалось бы доказать наличие mens rea. [892]

И, наконец, последний из наиболее часто встречающихся аргументов в поддержку строгой ответственности заключается в том, что, как правило, наказание за такие преступления незначительно, так что риск осуждения субъекта, в плане mens rea невиновного, не влечёт за собой сколь-нибудь серьёзных последствий. [893]

Теоретическое опровержение этих доводов практически «зеркально».

Так, применительно к аргументу о повышенной общественной опасности посягательств строгой ответственности можно указать на существование преступлений, рассматриваемых как не менее опасные, что, однако, не влечёт за собой исключения из их структуры mens rea.

Тезис об общепревентивном эффекте строгой ответственности также можно поставить под сомнение, поскольку невиновно действующий (т. е. действующий со всей внимательностью и осторожностью) не может никоим образом быть подвигнут к большей внимательности и осторожности , так как все свои возможности он уже исчерпал. Если же, напротив, они им не исчерпаны, то может возникнуть вопрос о небрежности.

Что до аргумента о вероятном наличии mens rea , то не только совершенно справедливо утверждение Генри М. Харта-мл., согласно которому реальная виновность девяти человек не может рассматриваться как достаточная гарантия для осуждения десятого, поскольку виновность в традиции англо-американского уголовного права всегда индивидуальна, [894]но и верно подмечена Джеромом Холлом логическая ошибка petitioprincipii , присущая данному доводу. [895]

Представляющееся наиболее обоснованным соображение pro – об эффективности правоприменения – неприемлемо в силу упоминавшегося философско-правового постулата, по которому человек есть самоцель, а не средство к достижению некоей другой цели. На правоприменительном уровне это, в свою очередь, должно означать ясное понимание того, что не в выгоде обвинителей заключается цель уголовного процесса, а в установлении реальной личной виновности конкретного индивида [896].

И последний тезис – о незначительности наказания – едва ли можно счесть приемлемым в свете уже приводившихся объективных фактов, свидетельствующих об обратном. [897]Более того, как точно подмечается в одном современном английском прецеденте, «чем более серьёзно правонарушение, тем больший вес должен придаваться презумпции (т. е. презумпции mens rea. [898]– Г.Е.) поскольку наказание более сурово и стигмат, сопутствующий осуждению, более тяжел». [899]

Иными словами, все эти аргументы pro et contra строгой ответственности есть доводы практического, прикладного уровня анализа данного института. Истина же, как представляется, заключается в том, что строгая ответственность не может быть обоснована с позиций общей теории mens rea и отражённых в ней философско-правовых основ уголовного права.

Санкции, налагаемые уголовным правом, неразрывно связаны в силу его природы с моральным осуждением индивида; более того, последнее есть сущность первых. Источник стигмата морального осуждения, в свою очередь, коренится в морально порицаемом настрое ума деятеля, основанном на сознательном выборе виновным неприемлемого правом варианта поведения. При этом единственный путь к констатации морального упречного настроя ума деятеля лежит через установление, процессуальное доказывание mens rea обвиняемого. Через данный момент абстрактная теория mens rea в формально-юридическом плане претворяется в своё наличное бытие в настрое ума конкретного индивида; через данный момент абстрактный философско-правовой базис уголовного наказания задействуется и становится оправданным в приложении к отдельному человеку. И вот всего этого и недостаёт институту строгой ответственности, обходящемуся без реального доказывания mens rea. Говоря иначе, строгой ответственностью постольку, поскольку она доказано не связана с морально упречным настроем ума деятеля, не обосновывается в теоретическом плане применение к виновному неотделимых от стигмата морального осуждения уголовно-правовых санкции. [900]