Коллектив авторов - Толкование закона и права. Том I

Валерия Ильинична Соловьева, solovyovaleria@mail.ru

Каждому историческому периоду соответствует определённая политико-правовая обстановка и представления о справедливости. Исходя из этого, создание законов и их дальнейшее применение на практике зависит не только от уровня правосознания субъекта толкования, но и от многих других объективных факторов. К ним можно отнести уровень развития юридических наук и наличие чёткого механизма толкования законов. Также большую роль играет уже имеющаяся в наличии нормативно-правовая база, текущие исторические обстоятельства, сфера общественной жизни, которую будет регулировать тот или иной закон. Только гармоничное сочетание вышеперечисленных факторов может привести к эффективному функционированию механизма толкования закона в конкретный исторический период в отдельной стране. Не менее важен и человек, который стоит во главе этой страны.

Политическая теория Никколо Макиавелли даёт обильный материал для размышлений об устойчивости политических стереотипов, в том числе и о проблемах толкования закона и права. Будучи выходцем из Флоренции, ярым республиканцем и патриотом, Н. Макиавелли был обеспокоен социально-экономической ситуацией в стране, где он проживал. Политическая разобщённость и отсутствие эффективной базы для экономического развития в Италии привели её к войнам с Францией и Испанией, которые длились более полувека. Макиавелли, ставший в то время председателем правительства, приходит к мысли, что «политическая «материя»

Италии ожидает нового государя, «благоразумного и доблестного», который дал бы ей новую форму». Так был задуман, а в дальнейшем написан политический трактат «Государь» [132].

Появление большого числа «талантливых» управленцев, в руках которых сосредотачивалась слишком много политической воли – одна из главных причин, почему новый государь, который смог бы энергичными и беспощадными мерами расширить территорию Флоренции к моменту, пока он не будет «отвергнут фортуной», так был нужен Италии. Ей требовался государь, который бы вводил в действие только новые, «им найденные» порядки и законы. Стране нужен был правитель, который, не пренебрегая средневековыми законами, действовал бы рационально и решительно, не стесняясь преступить установившиеся в обществе представления о чести и достоинстве. Таким правителем мог вполне быть Цезарь Борджиа [133], для которого высшей политической целью являлось «самосохранение государства всеми доступными средствами и любой ценой». Стоит отметить, что в «Государе» не менее важен и вопрос о социальном и политическом поведении людей, его соотношении с нормами, правовыми ценностями и законами в государстве. В этом смысле примечательна моральная позиция Макиавелли, истолкованная им в «Государе» как легитимное обоснование понятия вседозволенности в контексте политической деятельности правителя.

Воспринимая «Государя» как политическую сатиру на современную автору жизнь, «антимакиавеллисты» пропагандировали идею о том, что Макиавелли в своём трактате изобразил зло как абсолютно приемлемую и, более того, назидательную категорию. «Извращённая мудрость» является, по их мнению, наиболее характерной манерой повествования Макиавелли на протяжении всего трактата. С другой стороны, интересна и позиция «макиавеллистов», считающих, что Н. Макиавелли – наставник народа в борьбе с тиранией, а «Государь» – это лишь свод правил, которыми руководствуются тираны, опубликованный с целью их разоблачения. «Макиавелли хотел спасения Италии, но ее положение было настолько отчаянно, что у него хватило смелости прописать ей яд», – писал «макиавеллист» Леопольд фон Ранке [134], убеждённый в том, что Макиавелли стремился вконец испорченную Италию «внуздать» решительными и жестокими мерами объединителя-властителя и тогда его силами изгнать «варваров».

Макиавелли считал, что благополучная жизнь людей в государстве невозможна без нравственных начал и верховенства права, которые не являются абсолютными, и уж тем более данными человеку от природы. Только по мере развития государства они начинают приобретать общественную значимость, а государь должен делать всё возможное, чтобы закон и право, нравственные и моральные категории не потеряли значимость в глазах людей, благодаря использованию особых политических манипуляций, ловкости, хитрости и математическому расчёту. Именно закон, его сила, значимость и верховенство, должен приобрести статус явления исторического, обусловленного потребностями совместного существования людей. Его главное назначение состоит в том, чтобы сгладить недостатки в социальной стратификации, положении людей, их взаимодействии, вывести правовое сознание общества на новый уровень. Именно за законом должно стоять чётко выработанное воззрение на справедливость и равенство в обществе. Он должен определять собой содержание права как особого, свойственного каждому развитому государству, включая Флоренцию, регулятора общественных отношений.

Как следствие, Макиавелли подводит читателей к мысли о том, что «настоящая правда вещей» заключается в жёсткой беспринципности, доминировании одних людей над другими. Доминанты, или «государи» должны обладать способностью найти новый взгляд «на соотношение ума и вещей». Более того, государь должен уметь грамотно расставить приоритеты между «допустимым» и «должным». Под последним как раз и понимается закон, существование которого должно восприниматься государем как естественный, неотъемлемый механизм общественно-политической жизни. Познав закон, государь сможет рационально определить границы своей власти и как следствие, подчинить его себе. Но без грамотного использования таких категорий, как мораль и этика, это не представляется Макиавелли возможным. Они – общие силы, способные объединить человеческое сообщество, в котором господствует неравенство и свойственное каждому человеку злое начало. А закон – высшая справедливость, порождённая общественным интересом и элементарной человеческой способностью думать, обобщать, анализировать и делать выводы, исходя из собственного окружения. Существование закона в идеальном государстве не может идти вразрез с законами естественными, природными. Но если последним присуща стихийность и непредсказуемость, то с законами, организующими политическую и другую сферу жизни государства, дело обстоит гораздо сложнее. М. А. Юсим [135]называет такие законы «непреложными, вносящими своего рода порядок, меру вещей в нашу жизнь».