Евгений Ищенко - 101 миниатюрный детектив

Нет, преступник воспользовался совершенно неизвестным доселе химическим веществом, которое проело в стальной стенке сейфа зияющее отверстие. Взломщик, понятное дело, исчез, прихватив с собой несколько сотен тысяч франков. Вся полиция была поднята на ноги, однако ни секрет химического вещества, ни личность изобретательного злоумышленника стражам порядка установить не удалось.

Вскоре после этого происшествия, наделавшего особенно много шума среди банковских вкладчиков, произошло событие, которое шокировало всех без исключения местных обывателей. В своем старинном феодальном замке была убита старуха Одэр — одна из наиболее богатых жительниц Ла-Рошели. Ее нашли задушенной в спальне, причем толстая железная решетка на окне оказалась разъеденной тем же таинственным химическим веществом, что и банковский сейф. И опять лихорадочные усилия полиции привели к тому, что в конце концов ей пришлось признать свою полную несостоятельность. Было от чего прийти в уныние.

А время шло. Жак Одэр — единственный наследник богачки — вступил в права владения замком, стал в Ла-Рошели важной персоной. Перед ним заискивали, с ним жаждали свести близкое знакомство, особенно родители девиц на выданье.

Однажды на роскошном званом обеде, где Жак блистал крупным бриллиантом, украшавшим заколку для галстука, ему представили мэтра Орто — профессора химии из Лионского университета. Они вежливо раскланялись, обменялись парой ничего не значащих, дежурных любезностей, и тут всех пригласили к столу.

О чем только не судачили за обедом, особенно после третьего приема горячительных напитков! Однако наиболее живо обсуждалась смерть престарелой мадам Одэр, причем высказывались самые фантастические предположения о личности таинственного убийцы-химика. И тут мэтр Орто едва не выронил из руки бокал, поднятый за здоровье «несравненного месье Жака». В щегольски одетом Одэре он узнал своего давнишнего студента, который обнаруживал блестящие способности к химии, но вскоре был изгнан из университета за какие-то темные проделки. Да, это был несомненно он!..

Сославшись на мигрень, профессор наскоро распрощался с гостеприимными хозяевами и поспешил в полицейскую префектуру. После его заявления расследование по обоим уголовным делам тотчас возобновилось. Природой химического вещества, легко разъедающего стальные листы и прутья, занялся мэтр Орто. Если бы не его хорошо аргументированное заключение, полиции едва бы удалось добиться от Жака Одэра чистосердечного признания.

Суд присяжных приговорил изобретательного преступника к смертной казни через повешение, которое было заменено «свиданием» с гильотиной.

Летом 1925 года весьма состоятельный житель Чикаго Уильям Шепгерт вдруг воспылал интересом к знаниям по микробиологии. Нет, для этого он не начал готовиться к поступлению на медицинский факультет университета: возраст уже не тот, да и времени в обрез. Прочитав в газетах объявление частной медицинской школы, директором которой состоял некий доктор Фейман, новоявленный почитатель Гиппократа отправился к нему и записался на курс бактериологии. Вскоре слушателей набралось достаточно, начались занятия.

Потом, правда, выяснилось, что «медицинская» школа «доктора» Феймана имела очень мало общего с медициной, как, впрочем, и ее директор. «Доктору»-директору важно было только набрать как можно больше учеников и получить с них денежки за полный курс, а если они ничему не смогли научиться, то это уже были их проблемы.

Сам Чарльз Фейман когда-то помогал в опытах одному настоящему бактериологу и от него нахватался кое-каких познаний, которые и решил использовать с выгодой для себя. Пришлось, правда, пойти на некоторые расходы. Он приобрел четыре микроскопа, устроил бактериологический кабинет, уставил большой шкаф всевозможными склянками с культурами разных бацилл, не поскупился на рекламу своего заведения, и «медицинская» школа начала функционировать. Таким образом, Уильям Шепгерт, пылая интересом к тонкостям микробиологии, не нашел лучшего места, куда обратиться.

Под руководством «доктора» Феймана он принялся изучать бактериологию и, как бы между прочим, не раз интересовался у достопочтенного мэтра: известны ли ему случаи использования бацилл и бактерий для избавления от людей, ставших кому-то преградой на пути? В конце концов

Фейман вспомнил, что в 1887 году один нью-йоркский врач, итальянец по происхождению, убил свою тещу, введя ей под благовидным предлогом бациллы кори. Других случаев почтенный «эскулап» припомнить не мог. Но Шепгерта интересовали детали…

Вскоре «доктор» начал догадываться, что тут дело темное, и мотал себе на ус вопросы своего ученика. Когда однажды Шепгерт обратился к нему с просьбой «ссудить одну склянку с бациллами тифа», Фейман не моргнув глазом оценил ее в двести тысяч долларов. Новоявленный микробиолог понял, что директор «школы» раскусил его, и, поторговавшись, сошелся с ним на ста тысячах, которые обещал заплатить после того, как дело выгорит. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет.

Несколько дней спустя племянник Уильяма Шепгерта Билли заболел. Врачи констатировали сыпной тиф. Билли, юношу слабого сложения, препроводили в больницу, но все усилия докторов оказались тщетными.

Демонстрируя на людях безутешное горе, дядюшка втайне потирал руки: ведь он теперь стал единственным наследником очень крупного состояния, нажитого его старшим братом — отцом Билли. Пока юноша просто кутил на отцовские денежки, беспокоиться было не о чем, но вот когда он вздумал жениться на некой мисс Поп. Тут Шепгерт и воспылал интересом к микробиологии.

Однако невеста покойного юноши, чувствовавшая скрытую ненависть дяди Уильяма к ней и ее жениху, заподозрила неладное и заявила властям, что со смертью Билли очень нечисто. Вмешалась полиция. История с бактериологией выплыла наружу. «Вороны» стали клевать друг друга, как только пришло время отвечать за свое черное дело.

В Чикаго состоялся скандальный судебный процесс, где на скамье подсудимых сидели рядом «доктор» Фейман и его ученик Уильям Шепгерт. Первый изо всех сил старался избежать наказания в несколько лет каторжных работ, а второй — повешения. Но им это не удалось, хотя к делу были подключены самые ловкие адвокаты. Многочисленные пересмотры дела в судебных инстанциях ни к чему не привели. Каждый получил по заслугам.

Учитель начальной школы деревни Лункино Рыбинского уезда Александр Богданов в начале декабря 1926 года объявил односельчанам о решении устроить своим питомцам бесплатные горячие завтраки. Для сбора средств на это он задумал поставить несколько спектаклей. К постановке была привлечена местная сознательная молодежь и немногочисленная интеллигенция. Александр увлеченно руководил репетициями и сам участвовал в пьесе, хотя еще несколько дней назад пребывал в состоянии черной меланхолии.