Ирина Левонтина - Честное слово

Тут, конечно, кипел наш разум возмущенный: и зачем это российским младшим школьникам знать Гарри Поттера, да еще в таких подробностях? А вот мой ребенок энциклопедии читает, а не подобную ерунду!!

Да и не надо знать. Нужно только немного наблюдательности. Написал “Тропою троллей”, “Победа над привидением” и “Духи на дорогах”. Во всех случаях два существительных начинаются с одной и той же буквы. Такой у автора фирменный знак. Значит, ответ (а) – “Встречи с вампирами”.

Удивительно, что люди исходят из того, что смысл подобного задания может состоять в проверке знаний. Если в задаче упоминается эсперанто, то народ вопит: “Какой ужас! От детей в шестом классе требуют знания эсперанто!” Прочитав задачку про чеховскую “рениксу-чепуху”, мамаша с тонкой иронией замечает: “Не думала, что к четвертому классу «Три сестры» надо прочесть”. Да не надо! А если кто прочел, для того эта задачка вообще не имеет смысла: он просто знает ответ.

Как ни противно, не могу не упомянуть о потоке антисемитской ругани по поводу задачи со словами “У Юлика и его дедушки одинаковые имена” (задача была на понимание смысла слова тезка ). Имя Юлик, видимо, обусловлено тем, что лингвисты вообще любят вставлять в примеры свои личные подробности. Я сама как-то в словаре, где в примерах нужны были произвольные даты, вставила даты рождения детей. А мой соавтор – свой день рождения. Такие у нас вполне безобидные шутки. Вспомнила, кстати, историю позднесоветского времени. В одной лингвистической статье цензуре подверглось сочетание “дети Лиды и Игоря”, фигурировавшее там в качестве примера, кажется, сочинительной конструкции. Было это вскоре после эмиграции лингвистов Игоря Мельчука и его жены Лидии Иорданской. Так что я думаю, что знаю этого Юлика и понимаю, кто его дедушка, а заодно и кто автор задачи.

А одна задача была основана на эпизоде из любимой книжки моего детства “Дорога уходит в даль” – как маленькая Саша ждала, что в спектакле “Бедность не порок” покажут “бедного снепорока”. Так вот, цитируя задачу, некто после слов “В книге Александры Бруштейн” пишет “гы” и некий комментарий на национальную тему. Да чего от него ждать, если он эту “нужную книгу” не только в “детстве не читал”, но и вовсе не слышал о ней и ее авторе.

А под конец утешительное. Замечу, кстати, что вообще организаторы олимпиад, во всяком случае лингвистических, но думаю, что не только, – это особые люди. Они готовы ночи напролет до хрипоты спорить о какой-нибудь задачке для второго класса, совершенно не ожидая за это никакого золотого дождя. И в книжечках по результатам каждой олимпиады чего только нет: и разбор задач, и списки участников с лучшими результатами (со всей России, с баллами), и статистика по всем вариантам ответов на все вопросы, и статистика правильных ответов. Оказывается, школьники решают задачки, которые ставят в тупик родителей, вполне хорошо.

Что ж, будем надеяться, что они с возрастом не отупеют и не озлобятся. Не так, во всяком случае.

Вообще случаются иногда утешительные, говоря по-английски, экспириенсы. В 2011 году меня в первый раз пригласили в жюри XV Московской городской научно-практической конференции “Языкознание для всех”. Это такая детская конференция: школьники выступают с докладами по лингвистике. Конференция огромная – много секций, два дня. Утешительно было то, что столько есть чудесных детей и столько учителей-энтузиастов. При этом конференция была уже пятнадцатая! На таких мероприятиях каждый раз убеждаешься: реформы, стандарты – все это, возможно, очень мило, но главное все же – чтобы с учителем повезло.

Читая программу, я жалела, что на детских конференциях не печатают тезисов: многие темы показались мне по-настоящему интересными, без скидок на возраст авторов: “Особенности речи школьников в мужской и женской дореволюционной гимназии (на материале книг А. Бруштейн «Дорога уходит в даль» (кстати, той самой, что упоминалась в предыдущем рассказе) и Л. Кассиля «Кондуит и Швамбрания»)”, “Мемы как средство общения в Интернете. Связь мемов с устойчивыми выражениями (фразеологизмами)”, “Происхождение школьных прозвищ”, “Азбука как отражение исторического сознания носителя языка определенной эпохи”, “Сравнительный лексический анализ рекламных слоганов, связанных с образованием” (образование было общей темой этой конференции), “Особенности передачи реалий русской действительности в англоязычном переводе (на материале рассказа А. П. Чехова «Дама с собачкой»)”, “Трудности восприятия реалий в произведении Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи»)” и т. д.

Нет, разумеется, были и доклады не слишком содержательные, не вполне, мягко говоря, самостоятельные, были и докладчики, не очень-то владевшие собственным материалом. Вот девочка делает доклад о том, как научить школьников правильно ставить ударение: “…Чтобы ученики запомнили, что в слове туфля ́ударение падает на букву у …” Это мне напомнило, как, когда мы делали радиоигру о русском языке, начальница втолковывала: “Ну, например, вы спрашиваете, как правильно: один туфель или одна туфля ́ …” На вопрос о том, на какие орфоэпические словари она опиралась, девочка отвечает: “Ну… на разные”. А в некоторых случаях особенно хорошо видна недоработка руководителя. Выходит мальчик, от которого ждем блестящего выступления: только что он активно участвовал в дискуссии, задавал толковые вопросы. Да и работа проделана явно большая – видно по толщине доклада. Не тут-то было. Доклад абсолютно пустой. Ребенок, конечно, не виноват: ему не помогли правильно выстроить сообщение. Но общее впечатление от конференции замечательное. Дети собрали материал, провели свое какое-никакое исследование, изучили литературу, вникли, представили, ответили на вопросы. Безусловно, для них это бесценный опыт.

В той секции, где я сидела в жюри, было много докладов, посвященных анализу разного рода ошибок. Тут, конечно, дети молодцы: набрали совершенно очаровательных ляпов, в основном из сочинений одноклассников. Один я даже взяла на вооружение: “Русский народ умеет не только трудиться, но и весело проводить недосуг”. А я-то все думаю: чем же я всю жизнь занимаюсь? Так вот именно этим: “весело провожу недосуг”. Вот фразы, которые мне особенно понравились: “Печорин предпочитал экстремальные виды отдыха”, “Но Раскольников не чешется признаваться”, “Чацкий чувствует себя лохом”, “Печорину было фиолетово на чувства других”, “Он слегонца раздражал Печорина”, “Плюшкин – жмот”. Правда, одна из фразочек меня озадачила: “Молчалин – просто пофигист”. Интересно, человек не прочел произведение – или он так плохо владеет жаргоном? Потому что – Чацкий-то чувствовал себя именно, если отвлечься от стилистической окраски слова, лохом (ну, все помнят: