Ирина Левонтина - Честное слово

Итак, меня интересует вот что. Слово по-любому , появившееся не меньше десяти – пятнадцати, а то и двадцать лет назад, очень распространилось, и это мне понятно. Но для меня загадка, почему из него никак не выветрится вульгарный душок (со всеми возможными реверансами по поводу региональных вариантов литературной нормы). Ведь моя подруга не одинока: я постоянно слышу от интеллигентных знакомых заявления типа: если составить мой личный словарь слов, которые я ненавижу, то первым в нем будет слово по-любому . Вот нам пишет некто Юрий Рябинин в газете, извините, “Завтра” (статья так и называется: “Не по-любому, а по-русски!”):

“Довольно многие стали употреблять выражение “по-любому” вместо “в любом случае”, “во всяком случае”, “непременно”. Диктор говорит: “«Зениту» еще один гол нужен по-любому”. Девица с голым животом в метро кричит подруге: “По-любому завтра встретимся!” – вот он настоящий, победно шествующий по нашей необъятной одной шестой американо-офенский диалект бывшего русского!

Признаюсь, я и сама это слово не то что ненавижу, но не употребляю. Почему же налет вульгарности так прочно к нему прилип, хотя в его смысле, как мы видим, ничего такого нет? Слова ведь меняют окраску. Так, словцо типа вообще пришло чуть ли не из речи братков, а интеллектуалами подхвачено за милую душу, сначала цитатно, а потом и от себя. А тут поди ж ты. В общем, это науке не известно. Наука пока не в курсе дела.

В 2010 году исполнялось 75 лет академику А. А. Зализняку, и в самый день юбилея произошла поучительная история. О событии сообщили по телевизору, причем не только по “Культуре”, но и в “Вестях”. Очень все хорошо рассказали, и слово гений прозвучало (видимо, с таким единодушием произносили его все коллеги, что обойтись без него было невозможно). И про “Русское именное словоизменение”, и про “Грамматический словарь”, и про берестяные грамоты и древненовгородский диалект. Явно очень старались ничего не переврать, прямо слышно было, как журналистка особо трудные места зачитывает чуть не по слогам. И вот кульминация: “Зализняк доказал, что рукопись «Слова о полку Игореве» подлинная. Сфальсифицировать такое на том уровне было просто невозможно”. Ага. Узнаваемая аргументация: действительно, лингвистическое доказательство состоит именно в том, что в тексте “Слова” такое количество языковых признаков соответствующего периода, что фальсификатор должен был бы минимум на два столетия опередить развитие лингвистики, при этом сохранив все свои гениальные открытия в полной тайне. Только вот незадача: никакой рукописи “Слова” не существует. Как известно, рукопись, найденная (ну, или еще как-то раздобытая) в свое время коллекционером Мусиным-Пушкиным, сгорела при странных обстоятельствах в московском пожаре 1812 года. Собственно, именно поэтому надежда только на лингвистику: ни физика, ни химия тут не помогут. Коллизия в том, была ли сгоревшая рукопись списком XVI века с произведения XII века – или же подделкой XVIII века. Так что формулировка “подлинная рукопись” лишает всю историю смысла. Говорить надо о подлинности самого произведения.

Это я вот к чему. Очень трудно неспециалисту воспроизвести слова специалиста, даже держась максимально близко к тексту. Поэтому лучше по возможности самим. И как раз А. А. Зализняк в последние годы много занимается популяризацией лингвистики, в частности – борьбой с лженаукой (он это явление деликатно называет “любительской лингвистикой”).

На популярных лекциях Зализняка испытываешь сложное чувство: обычный восторг омрачается некоторым впечатлением забивания гвоздей микроскопом. Ну не досадно ли: какому-нибудь “презренному фигляру” примстилась абсурдная этимология, противоречащая всем законам устройства языка, а Моцарт от лингвистики растолковывает, почему эта дремучесть ошибочна. И вправду хочется сказать вслед за пушкинским Сальери: “ Мне не смешно…”

В позднесоветское время, помню, бывало, что для студенческой конференции нарочно придумывалось заковыристое название, чтобы отсечь профанов из комитета комсомола. Теперь не то. Ученые должны научиться доступно объяснять обществу, чем они занимаются. Тем более что из телевизора всевозможные безумцы и шарлатаны уже рассказывают, что вся наука до сих пор всех обманывала, а на самом деле истории не было вовсе, все языки произошли от русского и т. п. Полемизировать с бредом ужасно трудно, но другого выхода нет. Ни спокойное сознание правоты, ни крики “Бред! Чушь!” делу не помогут. Раньше можно было загреметь из института “за политику”, зато у ученых была монополия на науку. Потом все стало наоборот. Такова цена свободы. Свободу мы, впрочем, уже опять подрастеряли, но монополию на науку не вернуть.

Вот еще одна известная история про Зализняка, которая, на мой взгляд, демонстрирует, что самый маленький кусочек позитивного знания бесконечно прекраснее гигантских химер, порождаемых псевдонаукой.

Недалеко от Новгорода есть знаменитая церковь Спаса на Нередице. Там в нижней части одного из столбов сохранилась древняя надпись – НЕПОУСЕЧЬПЯСУ (буква “я” здесь передает малый юс). Эту естественным образом образовавшуюся лингвистическую загадку, которую Зализняк в свое время разгадал, с тех пор предлагалось разгадывать многим людям, и у некоторых это получалось. Необходимые пояснения: тут не требуется никаких специальных знаний, только некоторая общая культура, и автор все написал правильно. Впрочем, Зализняк и так всегда исходит из презумпции невиновности древнего автора. Утверждать, что автор просто ошибся, можно только в крайнем случае. Но здесь не ошибся.

Я почитала в интернете, как люди строят гипотезы о смысле НЕПОУСЕЧЬПЯСУ. Некто углядел в этом какого-то пёса , а кто-то и вовсе призыв не мочиться. “Лишние” буквы просто не принимались во внимание. Читать такие рассуждения очень полезно: помогает понять логику фоменковцев и их братьев по разуму. Там ведь тоже – отбрасывание лишних букв, и придуманные ad hoc чередования, и обратное чтение. И получается, что Самара – это Рим , а Брюссель – Белоруссия (Б. Русь) . На всякий случай замечу: это не шутка.

Так вот, ответ. Если перевести НЕПОУСЕЧЬПЯСУ на современный язык, получится примерно вот что: ПОВТСРЧЕПЯСУВО.

Начало названий дней недели по порядку. Только по-древнерусски есть небольшие отличия. Во-первых, неделя (седмица) в нашем тексте начинается с воскресенья, как это и сейчас происходит в некоторых языках. Во-вторых, воскресенье называлось неделя – день отдыха то есть. По-украински это и сейчас так (недiля) . А по-русски название потом закрепилось за седмицей. Ну, еще вторник начинался с гласной, в четверге непривычный для современного человека “ь” в роли гласной буквы, а среда была, естественно, середа – с полногласием.