Ирина Левонтина - Честное слово

Идея ничтожности, пожалуй, в самом чистом виде представлена в словах червь, червяк . Оно и понятно: червяк выглядит совсем примитивным и не страшным, хотя и неприятным, у него нет ножек, чтобы убежать, крыльев, чтобы улететь, рта, чтобы укусить, да даже глаз нет, чтобы увидеть. Ну, все помнят, конечно, у Державина:

Или вот еще пример: “Что ж ты, судиться, что ли, со мной будешь? Так ты знай, что ты червяк. Захочу – помилую, захочу – раздавлю” (А. Н. Островский. Гроза ).

И в заключение – еще один пример, который подтверждает, что у разных мелких тварей в языке свои образные возможности:

“Русская Прага” нам не открыла своих объятий: там главенствовали Чириков, Немирович-Данченко, Ляцкий и их жены, и для них я была не более букашки , а Ходасевич – неведомого и отчасти опасного происхождения червяком (Н. Берберова. Курсив мой , 1972).

Весной 2012 года я обнаружила в интернете странную фразу. Она много раз повторялась в разных публикациях – вот, например, Пресс-релиз РОДП “Яблоко”: “Митинг 4 февраля примет резолюцию о снятии Явлинского с выборов” (http://yablor.ru/blogs/press-reliz-rodp-yabloko-miting- 4 -fevralya-primet-/ 2288796 ) . Понять эту фразу можно было только одним образом: что митинг примет резолюцию, в соответствии с которой Явлинский должен быть снят с выборов на должность президента. Это было абсурдно: во-первых, митинг не может снять кандидата с выборов, во-вторых, речь шла о белоленточном митинге, так что наезжать на Явлинского ему никакого резона не было. И в-третьих, Явлинский к тому моменту был с дистанции уже снят, так что какие уж тут резолюции. Ну конечно, через секунду я поняла, что речь идет, наоборот, о резолюции, которая должна осудить снятие Явлинского. В том же пресс-релизе, в частности, дальше говорится: “Оргкомитет митинга и шествия 4 февраля принял решение подготовить резолюцию с требованием регистрации Григория Явлинского кандидатом в президенты РФ”.

Понятно, что авторы просто неудачно выразились. Надо было бы сказать “резолюция по поводу снятия Явлинского с выборов” – тогда это имело бы нужный смысл.

И вот теперь наука.

В лингвистике – а не только в химии – есть очень важное понятие валентности. Валентность – это способность слова подчинять себе слово, группу слов или предложение, которые соответствуют обязательному участнику ситуации. Участник понимается широко. Например, ситуация, описываемая глаголом выменять , такова, что в ней есть четыре обязательных участника. Выменивает всегда кто-то у кого-то (это два) и что-то (три) на что-то (четыре). Даже если в конкретном высказывании какой-то из участников может быть и не указан, ясно, что описать суть выменивания, не упоминая четырех участников, невозможно. Эти четыре роли можно назвать. Тот, кто выменивает, – субъект, тот, у кого он берет одну вещь и кому отдает другую, – контрагент. То, что он выменивает, – это главный объект, а на что – второй объект. Валентность субъекта замещается у глагола выменять именительным падежом, валентность контрагента – сочетанием предлога у с родительным, валентности объектов – винительным и сочетанием предлога на с винительным соответственно. Это еще называют моделью управления слова.

Я привела простой случай, а есть и очень сложные. Типов валентностей много, не всегда их можно четко обозначить. У иных слов есть множество способов замещения разных валентностей, валентности могут расщепляться, совмещаться и т. д. – я про это здесь рассказывать не буду.

Так вот, у глаголов речи, у слов, обозначающих разного рода высказывания и тексты, помимо валентностей субъекта (говорящего) и адресата, есть две интересные валентности: темы и содержания. Например: “рассказал о тундре” (тема) – “рассказал, что недавно вернулся из тундры” (содержание). “Басня о Вороне и Лисице” (тема) – “басня о том, как мартышка пыталась надеть очки” (содержание). В ряде случаев сразу можно сказать, тема перед нами или содержание: например, если сказано по поводу, насчет, на предмет, на тему – ясное дело, это тема. А если о том, как… – это содержание. Но зачастую они выражаются внешне одинаково. Например, “сообщение о победе нашей команды” – это сообщение о том, что имела место победа, что команда победила. То есть это содержание. Но вот “стихи о любви” – это не стихи о том, что любовь имеет место. Любовь здесь – тема, а уж что о ней говорится, так это мало ли. Конечно, разные слова устроены не одинаково. Например, у слов разговаривать или там беседовать будет только валентность темы: разговаривать или беседовать о чем-то . А у слов типа выговорить – наоборот, никакой темы, только содержание.

Мы, кстати, как-то раз на работе долго обсуждали, как нужно описывать модель управления слова басня и прочих обозначений литературных жанров. И история про Явлинского показывает, что в словарном описании слова резолюция нужно очень аккуратно описать, как заполняются его валентности.

А вот аналогичная история уже 2015 года, только тут телеканал “Звезда” явно нарочно подмухлевал с валентностями, чтобы, как бы и не соврав, ввести в заблуждение. Заголовок новости: “Президент Хорватии приняла решение о поездке в Москву на 9 мая”. Сама новость: “Президент Хорватии Колинда Грабар-Китарович отказалась приехать в Москву на праздничные мероприятия по случаю 70-летия Победы” (http://tvzvezda.ru/news/vstrane_i_mire/content/ 201504100210 -t 05 q.htm) . Те, кто прочтет только заголовок, так и останутся, как говорил Некрасов, в обаянии – сочтут, что красотка президент уже пакует чемоданы. А это она по поводу поездки , оказывается, приняла решение. Решила не ехать . Ну, с предлогом чуть-чуть промахнулись, извините.

И еще один языковой казус, в основе которого лежит неразличение темы и содержания. Я прочитала на сайте “Эха Москвы” некий текст Владимира Соловьева: “Беседа с Патриархом Кириллом – о часах, квартире и русской речи” (23:40 01.04.2012), замечательный не только выражениями типа “Святейшество сказало”. Текст очень странный: интервью – не интервью. Вроде как пересказ беседы (запись не велась). При этом целые фрагменты оформлены как прямая речь. Автор сделал все, чтобы напустить туману: непонятно, что он сам считает, а что сказал Патриарх. В частности, Соловьев ловко использовал для этого синтаксическую неоднозначность. Вот, например, что там написано:

“Мы говорили о многом. Мы говорили о проблеме духовности, мы говорили о том, что Церкви необходимо заниматься миссионерской деятельностью. При том, что я иудей. Мы говорили о том, что, к сожалению, люди, которые говорят от имени Церкви, зачастую это делают ужасающе и бросают тень на сами церковные идеи, что, к сожалению, таких людей, как Даниил Сысоев, сейчас в публичном поле крайне мало (http://www.echomsk.spb.ru/blogs/treli/ 5272 .php?utm_source=twitterfeed&utm_medium=twitter) .