Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

(23, с. 206)

С. 432 Любовникам всем своим / Я счастье приносила… – Из стихотворения Ахматовой 1914 г.:

(23, с. 122)

С. 433 Когда вся Россия свято верит, что студент-католик повесился из-за несчастной любви к Ахматовой! – Намек на ахматовское стихотворение 1913 г.:

(23, с. 106)

С. 433 И второй легенде, о том, что Ахматова была без памяти влюблена в своего знаменитого современника с коротким и звонким именем – Блок… – Обыгрываются строки из стихотворений Ахматовой 1913 г.:

(23, с. 97)

и 1912 г.:

(23, с. 77)

Сравните комментируемый фрагмент со следующим отрывком из записной книжки самой Ахматовой 1959 г. (который О. читать не могла):

“…«легенда», с которой я прошу моих читателей распроститься навсегда, относится к моему так называемому «роману» с Блоком. Уже одно опубликование архива А.А. Блока должно было прекратить эти слухи. Однако этого не случилось, и в предисловии к только что мной полученной книге моих переводов [на фр<���анцузский> язык] г-жа Лаффит пишет обо мне: «qui connut et, dit-on aima Blok» («которая знала и, как говорят, любила Блока». – О.Л. ). Блока я считаю [одним из] [67] Вычеркнуто Ахматовой. не только величайшим европейским поэтом первой четверти двадцатого века, но и человеком-эпохой, т. е. самым характерным представителем своего времени, каким-то чудесным образом впитавшим <���его>, горько оплакивала его преждевременную смерть, но знала его крайне мало, в то время, когда мы (вероятно, раз 10) встречались, мне было совсем не до него, и я сначала, когда до меня стала доходить эта, по-видимому, провинциального происхождения сплетня, только смеялась. Однако теперь, когда она грозит перекосить мои стихи и даже биографию, я считаю нужным остановиться на этом вопросе” (143, с. 80).

Тем не менее легенда о романе Ахматовой с Блоком была очень устойчивой. Сравните даже в дневнике Л.К. Чуковской от 19 августа 1940 г. Воспроизведя реплику Ахматовой: “У меня никогда не было и тени романа с Блоком” (405, т. 1, с. 185), Чуковская далее в скобках описывает свою реакцию: “…я очень удивилась, я всегда думала, что «мой знаменитый современник» – это он” (там же).

С. 433 Блок не бывал ни в “Бродячей собаке”, ни у нас в Царском. – Блок действительно ни разу не посетил кабаре “Бродячая собака”. Сравните, например, в мемуарах В. Пяста о Б. Пронине и Блоке: “Вот Блока – никак, никогда и ни за что хунд-директор залучить в «Собаку» не мог!” (321, с. 182).

С. 433 К тому же, – что ее, конечно, раздражало, – он совсем не восхищался ее стихами. – “…стоит перед мужчиной”. – В разные годы Блок относился к стихам Ахматовой по-разному. Так, в дневнике от 7 ноября 1914 г. он записал: “А. Ахматова (читала стихи, уже волнуя меня; стихи чем дальше, тем лучше)” (55, т. 7, с. 83). А К. Чуковский в дневнике от 1 мая 1921 г. зафиксировал следующее высказывание Блока об Ахматовой: “Ее стихи никогда не трогали меня. В ее «Подорожнике» мне понравилось только одно стихотворение: «Когда в тоске самоубийства», – и он стал читать его наизусть. Об остальных стихах Ахматовой он отзывался презрительно:

Это, должно быть, опечатка. Должно быть, она хотела сказать:

Ахматову я знаю мало. Она зашла ко мне как-то в воскресение (см. об этом ее стихи), потому что гуляла в этих местах, потому что на ней была интересная шаль, та, в к-рой она позировала Альтману” (409, с. 164).

Фраза Блока об Ахматовой “Ахматова пишет стихи так, как будто на нее глядит мужчина, а нужно их писать так, как будто на тебя смотрит Бог” приводится в очерке М. Цветаевой, опубликованном в 1932 г. (392, с. 323). Цветаева, возможно, узнала об этой фразе Блока от Е.Ю. Кузьминой-Караваевой, которая писала в еще не опубликованном к тому времени фрагменте своих воспоминаний:

“На Башне изредка бывал Блок. Он там, как и везде, впрочем, много молчал. Помню, как первый раз читала стихи Анна Ахматова. Вячеслав Иванов предложил устроить суд над ее стихами, хотел, чтобы Блок был прокурором, а он, Вячеслав, адвокатом. Блок отказался. Тогда он предложил Блоку защищать ее, он же будет обвинять. Блок опять отказался. Тогда уж об одном только кратко выраженном мнении стал он просить Блока.

Блок покраснел (он удивительно умел краснеть от смущения), серьезно посмотрел вокруг и сказал:

– Она пишет стихи перед мужчиной, а надо писать перед Богом” (189, с. 81–82).