Мария Елифёрова - #Панталоныфракжилет

При этом заимствования “немецкого” типа звучат более разговорно и непринужденно, чем конструкции “французского” типа на -ировать, которые отдают тяжеловесной книжностью и даже канцеляритом. Это хорошо видно из стилистического дублета комментировать – комментить , образовавшегося у нас с недавних пор. Когда в Россию пришли социальные сети, в русском языке давно существовал глагол комментировать (он известен как минимум с 1825 г. [55] Национальный корпус русского языка [ http://ruscorpora.ru ]. , а во второй половине XIX в. был уже в широком употреблении). Тем не менее вполне опознаваемое английское слово comment под сообщением на форуме в русском языке получило вариант комментить – не только с более узким значением (к устному комментарию или научному комментарию в собрании сочинений этот глагол вряд ли применим), но и более разговорное по стилистике, а в некоторых контекстах и с оттенком пренебрежительности.

Аналогичная стилистическая пара образовалась уже без помощи английского заимствования: фотографировать – фоткать. В этом случае суффикс -ир- (бывшее французское окончание) безжалостно выброшен, причем не просто так, а с заменой основы – новый глагол образован от обрусевшего существительного фотка. Заметим, что русский суффикс -ова- тоже не понадобился – употреблять формы * комментовать или * фотковать никому не приходит в голову, хотя нормам русского языка они не противоречат.

Глаголы, образованные от заимствованных существительных, составляют особый и весьма яркий класс. Очевидные примеры таких случаев – митинговать (от английского существительного meeting “собрание”), пиарить (от аббревиатуры PR , то есть public relations “связи с общественностью”), запаролить (слово пароль известно русскому языку издавна, но глагол появился чуть больше двух десятилетий назад), обилетить (первоначально в невинном значении кондукторского жаргона – “выдать билет”, но впоследствии также и “оштрафовать”); прославившийся благодаря известному политику глагол кошмарить (существительное кошмар – очень старое заимствование из французского саuсhеmаr , первоначально означавшего только “ночной кошмар”). Эти глаголы отличаются по своему устройству от танцевать, штрафовать, лайкнуть, залогиниться . В немецком наряду с существительными Tanz, Strafe есть глаголы tanzen, strafen ; в английском глаголы to like и to log in первичны, а существительные like и log-in являются их производными. Но в английском языке нет глаголов * to PR, *to meeting (поскольку meeting само образовано от to meet “встречать (ся)”), так же как во французском нет глаголов * paroler, *саuсhеmаrer и * billeter ; более того, * paroler так же невозможно, как и английское * to meeting , потому что французское parole “слово” само является отглагольным существительным от parler “говорить”. Глаголы из этих заимствований русский язык изготовил совершенно самостоятельно.

Плодом совершенно авантюрных приключений слов стал обиходный в наши дни глагол ксерить . У истоков его стоит неологизм ксерография (англ. xerography ), изобретенный в 1942 г. для обозначения техники копирования. Буквально он значит “сухая печать” (по-гречески xērós – “сухой”). В 1960 г. появился первый общедоступный прибор для копирования под маркой Xerox. Сам прибор назывался и называется в английском photocopier , во французском photocopieur и т. д. Но русский язык почему-то выбрал для его названия торговую марку, имя которой стало нарицательным. Когда это произошло? По крайней мере, не позднее начала 1980-х: Национальный корпус русского языка дает цитату из дневников писателя Юрия Нагибина, где в 1983 г. слово ксерокс уже употребляется как нарицательное. Это не первый такой случай в русском языке: слово унитаз происходит от названия торговой марки Unitas, “единство” (так что это вовсе не универсальный таз !). Одновременно появляется существительное ксерокопия (засвидетельствовано у другого автора, но в том же 1983 г.). А где ксерокопия , там и ксерокопировать , так как пара копия / копировать уже имелась в русском языке: глагол ксерокопировать отмечается как минимум с 1989 г. Заметим, что слова ксерокопия и ксерокопировать этимологически двусмысленны: то ли подразумевается “копирование методом ксерографии”, то ли “копирование с помощью прибора, именуемого ксерокс ”. Как бы то ни было, аналога этим словам в западноевропейских языках нет (немцы вообще называют эту технологию “электрофотографией”, Elektrofotografie ). В конце концов глагол ксерокопировать , так же как фотографировать и комментировать , подвергся усечению, и на выходе получилось ксерить , а с добавлением русской приставки – отксерить. Так же как глаголы фоткать и комментить , он образует стилистическую дублетную пару с исходным ксерокопировать : вариант с -ир- – официальный, без него – разговорный.

Особый случай – когда заимствованный глагол неожиданно совпадает с каким-то исконным русским. Классический пример – компьютерный термин кликнуть , который, будучи образован от английского звукоподражательного глагола to click “щелкнуть”, совпал с чисто русским глаголом, давно известным в языке. Это отобразилось в современном анекдоте.

XXI век. Старый айтишник читает внуку сказку Пушкина:

– Стал он кликать золотую рыбку…

– Дедушка, почему рыбку?

– Ну не было тогда мышек, рыбкой кликали!

Интересно, что переводчики англоязычного интерфейса пытались ввести термин щелкнуть (он и сейчас иногда встречается). Но в обиходной речи он не прижился – не знаю лично никого, кто говорит щелкну вместо кликну . Вероятно, немалую роль в успехе слова кликнуть сыграло смысловое сходство – ведь русский омоним означает “вызвать, обратиться”, а когда мы щелкаем мышью по значку, мы действительно “вызываем” программу, “обращаемся” к ней.

Более причудливы случаи, когда смыслового совпадения не наблюдается – например, глагол расшарить (от английского to share “поделиться”). С русским глаголом шарить тут трудно усмотреть пересечение смыслов. Но, если бы мы не знали, что перед нами заимствование, вероятно, специалисты по сравнительно-историческому языкознанию принялись бы такие пересечения искать. Это ставит перед нами вопрос: откуда мы знаем, что заимствование – это заимствование? И всегда ли мы можем его распознать?