Дмитрий Быков - Русская литература: страсть и власть

То есть элемент фантастического в «Пиковой даме» довольно силен. Старуха является, сообщает тайну, и после этого у Чекалинского первые два вечера Германн выигрывает огромные суммы: «Позвольте заметить вам, – сказал Чекалинский с неизменной своею улыбкою, – что игра ваша сильна». А в третий раз он странным образом обдернулся. Он поставил на туза, но вместо туза вышла пиковая дама. Это можно считать случайностью, а можно считать мистическим совпадением. Пиковая дама будто двоится. Она вещь как бы мистическая и как бы реалистическая. Я полагаю, все-таки мистическая, потому что речь в ней идет о мистике игры.

Пушкин был страстным игроком. Страстным и чрезвычайно неудачливым. Зато ему везло в любви – примета, что везение в любви не способствует везению в картах и наоборот.

Пушкин был удачлив в дуэлях. У него было больше двадцати дуэлей, и смертельной оказалась только последняя. Удачлив в любви. Чрезвычайно удачлив на войне – во всяком случае, во время арзрумского похода 1829 года. Но роковую неудачу в картах, это невезение он переживал очень мучительно.

Для того чтобы правильно понять «Пиковую даму», надо знать, что из себя представляет игра фараон. Тот самый фараон, который графиня, Венера московская, предпочитала любви.

Пушкин тоже играл в фараон. Игру абсолютно примитивную, сугубо азартную. Заключающуюся в том, что вистующий мечет карты на две пачки. Открывает одну, допустим вот тройка. Вы ставите на тройку, и, если в соседнем столбике окажется двойка, вы выиграли. А если, допустим, пятерка – проиграли. И так далее. В какой-то момент вы говорите «хватит» – и смотрите, что там во втором столбике. Вот и все. Игра абсолютно элементарная.

В чем смысл азартных игр, помимо, разумеется, денег? Выигрыш для настоящего игрока не самоцель. Настоящий игроман играет не для денег. Он как бы проверяет, в силе ли договоренности с судьбой. Это постоянная проверка, насколько ты удачлив, насколько ты угоден Богу, насколько у тебя все получается. Настоящие игроманы, такие как Маяковский например, играют все время и во что угодно: в билетики; в сколько шагов до ближайшего фонаря… То есть это постоянный процесс игры, постоянное запрашивание Бога: «А вот имею ли я еще право на существование?» И Пушкин в этом смысле фантастически азартный человек. Он тоже постоянно не уверен в правильности своего существовании, в своем будущем. Его неуверенность в будущем – одна из любимых тем:

Это для Пушкина очень важная тема: «Рок завистливый бедою / Угрожает снова мне». Это своего рода постоянный договор с судьбой. Его дуэли были той же природы. Это азартная игра, где ставка чрезвычайно высока. И честь, и жизнь, и все остальное.

Пушкин, как ни странно, хотя он «вольный сын эфира», художник, который противится всякой практической пользе, – довольно строгий моралист и в жизни, и в текстах. И уж конечно, в «Пиковой даме» моральный посыл есть, только он не сводится к тому, что надо беречь старость, уважать старость.

Кстати говоря, «Пиковая дама» – очень влиятельный текст в русской литературе. Один из самых известных русских романов, где молодой честолюбец-наполеончик убивает старуху, полностью заимствован из «Пиковой дамы». Это, конечно, «Преступление и наказание».

В «Пиковой даме» и «Преступлении и наказании» по крайней мере два совпадения. Во-первых, старуха – обладательница сокровищ. А во-вторых, Германн по типу своему сверхчеловек, наполеончик, который решает, что для его замысла люди совершенно не нужны. «У него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля», – говорит о нем Томский. Он абсолютно легко перешагивает через Лизу. Смерть графини не вызывает у него ни малейших угрызений совести. Он сам себе говорит: не убивал же я ее, в конце концов. Хотя пистолет-то он ей показал.

Раскольников тоже меряет себя под Наполеона. Но разница с Германном в том, что он совершил преступление и осужден. Осужден не уголовным судом, а прежде всего судом своей совести.

В «Пиковой даме» проблема в другом. И эта проблема гораздо сложней и хитрей, чем у Достоевского.

В опере Чайковского мораль еще более заострена: Германн сделан виновником гибели Лизы, воспитанницы графини. У Пушкина же она сама берет себе воспитанницу и становится такой же домашней тиранкой, как старуха графиня. Лиза – тот же Германн, только в юбке. И по большому счету конфликт, который перед нами, конфликт глупый – конфликт брюзгливой старости и нарождающегося хищничества, циничной развращенной молодости. Ведь Лиза дает согласие увидеться с Германном, назначает ночное свидание, не зная его совершенно. И потому этот конфликт – не главная тема повести. А главная тема дана в эпиграфе, Пиковая дама означает тайную недоброжелательность.

У Пушкина роль эпиграфа огромна, эпиграф всегда наводит нас на тайную мысль, на стержень повествования. Эпиграф, который Пушкин предполагал дать к первой главе «Евгения Онегина», намекает нам, что отождествлять автора и героя чрезвычайно опасно. Эпиграфы к «Повестям Белкина» задают тональность и предсказывают финал. Эпиграф «Пиковой дамы» предупреждает нас, что Германна на каждом шагу встречает тайная недоброжелательность судьбы, которую он чувствует. И преодолеть эту недоброжелательность нельзя, на Германне лежит роковой отпечаток. Если тебе не везет, если ты чувствуешь этот роковой взгляд, эту подмигивающую старуху, то не помогут никакие секреты, никакие тайные знания графов Сен-Жерменов, ничто не поможет. Ты проклят. И это проклятие на тебе лежит вечно.

И Пушкин все время чувствовал – и это, пожалуй, главное – тайную недоброжелательность судьбы. Он как бы находился под постоянным недоброжелательным взглядом. Сколько бы ни называли Пушкина нашим всем, сколько бы ни восхищались его гением, жизнь его была крайне сложная и в каком-то смысле крайне неудачная.

Убитый в тридцать семь лет и умерший мучительной смертью, причем при почти всеобщем осуждении, потому что мнение света всецело на стороне Дантеса и его жены.

До этого он пережил две тяжелейшие ссылки. Одна в разгар молодости – южная, которая резко подсекла его карьеру и жизнь. Вторая – ссылка в Михайловское, откуда пишет Плетнёву: «У нас осень; дождик шумит, ветер шумит, лес шумит – шумно, а скучно». Попытки договориться с новым начальством, понравиться новому царю не ведут ни к чему. Как мы помним, записка о народном просвещении выливается в «мне вымыли голову». Лучшее произведение – «Борис Годунов» – он пять лет не может напечатать. А когда печатает – встречает резкую критику и полное непонимание.