Петр Моисеев - Поэтика детектива [litres]

Разоблачив (отчасти) графиню Андрени, Пуаро после небольшой паузы переходит к Мэри Дебенхэм (гувернантке у Армстронгов), причастность которой автоматически означает и причастность влюбленного в нее полковника Арбэтнота. Затем наступает черед Фоскарелли (шофера), Греты Ольсон (няни) и Мастермэна (денщика Армстронга). При этом темп событий ускоряется – диалоги с последними тремя персонажами укладываются в одну главу Само по себе ускорение темпа вроде бы означает близость развязки, но в данном случае этот фейерверк откровений приобретает карнавальный характер. Завершается эта глава уже откровенно комическим диалогом между Пуаро и Хардманом, начало которого (безуспешные попытки Пуаро «пристегнуть» Хардмана к делу) уже было процитировано, а конец вполне достоин начала:

– А насчет двух остальных вы еще не догадались? Насчет пожилой американки и горничной? Надо надеяться, хоть они тут ни при чем.

– Если только, – улыбаясь сказал Пуаро, – мы не определим их к Армстронгам, ну, скажем, в качестве кухарки и экономки [117] Кристи А. Восточный экспресс. С. 158. .

Таким водевильным образом заканчивается… предпоследняя глава, за которой непосредственно следует финальный монолог Пуаро.

К чему я веду и где же то определение, которое лишает «Восточный экспресс» статуса детектива, но сохраняет его реноме как художественного произведения? Ответ прост: это определение – пародия.

Пародия – жанр (если это жанр) загадочный. С одной стороны, его обязательной – вроде бы – чертой является комизм. Однако существуют произведения, традиционно определяемые как пародии, начисто или почти начисто комизма лишенные, – например, пародии Теккерея. При этом если в пародийности «Кэтрин» можно усомниться и определить ее как, скажем, полемическое произведение, то «Ребекка и Ровена» – явная пародия, удачная (в определенной степени) пародия… но, как ни крути, не смешная.

Вспомним также, что и «Шведская спичка» не осознается в качестве таковой вплоть до развязки; и, как уже было показано, эта пародия в большей степени детективна, чем высмеиваемые в ней произведения Габорио и Шкляревского.

«Восточный экспресс» не менее пародиен, чем «Шведская спичка», и более пародиен, чем «Желтое лицо», в силу явного присутствия комизма, причем комизм этот связан именно с неожиданным поворотом детективного сюжета [118] Интересно, что сама ситуация «они здесь все преступники» все же воспринимается читательским сознанием как комическая; ср. обыгрывание этого сюжета в одной из серий третьесортного мультсериала компании Disney «Чокнутый». Не по этой ли причине – почувствовав неуместный комизм этого романа – авторы сериала «Пуаро Агаты Кристи» превратили «Восточный экспресс» из комедии в трагедию? . В то же время пародийное начало и «Шведской спички», и «Восточного экспресса» таково, что может быть не замечено простодушным читателем, тем более что «Восточный экспресс» входит в серию произведений об Эркюле Пуаро. Детективный контекст задает восприятие этого романа также как детективного; даже отсылки к бульварному роману (женщина в красном и проводник с писклявым голосом) могут остаться незамеченными. Так же легко не заметить и то, что Пуаро игнорирует как минимум одну простую и здравую версию преступления (Драгомирова – заказчица, один из мужчин – исполнитель). Можно предположить, что этот роман – своего рода шутка, смысл которой понятен в полной мере лишь самой писательнице: если читатель поймет, что он прочитал, – посмеется читатель; если же ему угодно будет считать это детективом – посмеется автор [119] В чем-то похожая ситуация сложилась с новеллой Кристи «Мотив или возможность». См.: Вольский Н.Н. Загадка Агаты Кристи // Вольский Н.Н. Легкое чтение: Работы по теории и истории детективного жанра. Новосибирск: Изд-во НГПУ, 2006. .

С Конан Дойля начинаются попытки детективистов достичь успеха в области «серьезной» литературы. Сам Дойль ставил свои исторические романы выше произведений о Холмсе. Через несколько десятилетий Дороти Сэйерс на вершине своей популярности порывает с детективным жанром, хотя первое время еще пытается маскировать свои «серьезные» произведения под романы о Питере Уимзи. Филис Дороти Джеймс безуспешно пыталась соединить детектив с психологическим романом почти во всех своих произведениях, начиная, пожалуй, с 1977 г. Борис Акунин, снискавший славу как беллетрист – в том числе автор нескольких детективов, – пытается утвердить себя вновь как автор «серьезного» цикла «Семейный альбом». Иван Любенко после цикла развлекательных книг (среди которых есть и детективы) пишет книгу «Босиком по 90-м». Примеры можно было бы умножить, но тенденция, думаю, очевидна, хотя художественная ценность этих вылазок в область «высокой» литературы различна. При этом речь не идет о том, что детективисты все как один стыдятся жанра, принесшего им успех; не испытывая любви к своей работе, нельзя создать «Союз рыжих», «Чей труп?», «Левиафан» или «Убийство на водах». Как писала Агата Кристи, «следует рассматривать себя как мастера, у которого в руках хорошее, честное ремесло». Но и сама Кристи стала автором ряда произведений «высокой» литературы. При этом она, чтобы читатель не смешал их с ее развлекательным творчеством, выпускала свои психологические романы под псевдонимом Мэри Уэстмакотт. Именно Мэри Уэстмакотт и станет главной героиней этой главы.

Надобно признать, что эксперимент удался: психологическая проза Кристи не менее интересна, чем ее детективы, что в случае с королевой жанра свидетельствует о многом. Безусловно, романы Уэстмакотт позволяют говорить о другой грани таланта писательницы, и издание их под псевдонимом можно рассматривать как жест вежливости по отношению к читателю, который мог быть обманут, найдя вместо детектива нечто принципиально иное.

«Известное читателю имя автора отсылает к его предшествующему творчеству и вызывает у читателя определенные жанровые ожидания, являющиеся стереотипными» [120] Тусина Н.В. Автобиографическое начало недетективных романов Агаты Кристи // Вестник ОГУ 2006. № 11. С. 247. .

И все же эти произведения написаны той же рукой, что и «Безмолвный свидетель» или «Спящее убийство». Нагляднее всего это демонстрирует роман 1944 г. «Вдали весной». Его можно считать одной из вершин творчества Кристи, и сама писательница это осознавала. В частности, она писала:

…я написала книгу, которая принесла мне чувство полного удовлетворения. […] Я всегда мечтала написать такую книгу, и она давно существовала у меня в голове.