Дмитрий Быков - Время изоляции, 1951–2000 гг.

В декабре 1982 года в Таллине вопреки всем вероятностям и невероятностям бабахнула книга Михаила Веллера «Хочу быть дворником». Надо вам сказать, что Веллер не просто жив, а активен. Из всех авторов, о которых мы говорим, он, пожалуй, единственный, кто до сих пор ещё сохраняет влияние в литературе, и более того, это влияние растёт.

Будучи младшим другом Веллера, его постоянным собеседником, я очень хорошо помню впечатление от 1983 года, когда к нам на журфак, тогда я ещё учился в школе юного журналиста, привезли из Таллина книгу «Хочу быть дворником». Как сам Веллер пишет, когда он эту книгу увидел, он был невероятно потрясён её выходом: в плане она стояла на декабрь 1982, а фактически появилась в январе 1983 года. Никто не верил, что она выйдет, её резали, чистили, сокращали. Ради того, чтобы её издать и легализоваться в литературе, он уехал из Ленинграда в Таллин, работал там кем случалось, вплоть до того, что клал камин будущему министру культуры Эстонии. И когда он увидел эту книгу, радость его была такова, что немедленно перешла в депрессию. Он два месяца лежал дома, не выходя, питаясь водой, хлебом, кефиром, и всё ещё не в силах был понять, что же ему теперь делать.

«Хочу быть дворником» – абсолютно авангардное произведение, при этом лишённое обычной модернистской российской подпольности и довольно весёлое. Это книга рассказов, новелл, написанных самыми разнообразными способами, как бы демонстрируя всю авторскую эквилибристику, всю способность автора писать рассказы и так, и сяк, и эдак. У Веллера был диплом по типам композиции рассказа: композиция кручёная, композиция обратная и огромное количество возможных авангардных приёмов. Большой ошибкой было бы думать, что книга Веллера была отважна только в формальном отношении. Почему я говорю о том, что конвергенция была возможна? Потому что Советский Союз тихо-тихо, но начинал осваивать западные, модернистские приёмы. Все помнят гениальные мультфильмы, и эстонские, и киевские, и грузинские, все помнят республиканский кинематограф, все помнят опять-таки республиканские, довольно прорывные по тем временам фильмы, которые в центре были бы невозможны. Ну и, конечно, все помнят Энна Ветемаа, или Гранта Матевосяна, или Нодара Думбадзе, которые умудрялись на окраинах страны писать о том, о чём в центре было нельзя.

Веллеровская книга, конечно, довольно авангардна по своему оформлению, по своей фабуле. Там замечательная попытка построить рассказ «Колечко» по схеме рассказа Акутагавы, или там же легендарный, замечательный рассказ «Кошелёк», в котором герой нашёл кошелёк, а в этом кошельке всегда прибавляется денег, но непонятно, по какому закону прибавляется. За добрые дела кошелёк ему не платит иногда ничего, за злые тоже иногда не платит. Иногда там появляются огромные суммы, а иногда никакие – непонятно, из-за чего. А проблема в том, что он платит ему за зависимость, за его привязанность к кошельку. И тогда герой выбрасывает кошелёк в окно, а дальше следует замечательная фраза: « Назавтра, отворив дверь, по лицам домашних он сразу почуял неладное. Кошелёк сидел в кресле под торшером. Нога у него была перебинтована. Он привстал и отвесил Павлу Арсентьевичу затрещину ». А потом этот кошелёк преследует его везде: герой улетает на самолете, а в кресле рядом с ним оказывается кошелёк. И это не единственная такая замечательная абсурдная метафора. Там же прелестный рассказ «Разные судьбы», в котором летят рядом майор и генерал, окончившие одно училище, но помнят они, как выясняется, абсолютно разные вещи, потому что судьба кладёт обратный отсвет на память. И они, спавшие на соседних койках, не помнят и не узнают друг друга. Кроме всего, книга демонстрирует нам великолепный лаконизм. Известно, что рассказ «Лодочка» сначала содержал восемь страниц – всю биографию главного героя, а потом стал содержать десять строк, потому что лодочка, плывущая по чёрной глади ленинградского пруда среди сухого серебра оград, была листком из автобиографии типичного советского жителя, и всё его великое революционное прошлое кончилось жалкой пенсией, превратилось вот в эту лодочку на чёрной глади. Но несмотря на весь авангардный посыл этого сборника, несмотря на всю изобретательность его оформления, конечно, смысл его был не в этом. Уже тогда в рассказе «Кнопка» Веллер начинает строить свою теорию, которая сейчас носит название энергоэволюционизм, которая принесла ему и бурную ругань, и аристотелевскую медаль в Греции, и славу, и негодование. Теория эта заключается вот в чём. Когда-то Веллер поставил перед собой довольно простой вопрос – почему, если человек знает, что такое добро и зло, он всё равно любит делать сознательное зло? И ответил. Человек стремится не к добру и не ко злу, а к максимальному диапазону эмоций, ему хочется совершать максимальные действия, отсюда следует довольно простая лемма, что главная задача человека – это сначала уничтожить мир, а потом пересоздать его.Вот когда эта теория, открытая тридцатилетним Веллером дождливой летней ночью, стала обрастать художественной плотью, стала превращаться в рассказы, выяснилась великая опасность этой теории, потому что она действительно отрицает очень многие социальные или гуманистические человеческие стремления. Попробуйте сказать человеку, что он стремится не к добру, попробуйте ему объяснить, что он стремится к максимальному эмоциональному диапазону. И книга «Хочу быть дворником» содержала в себе весь этот эмоциональный диапазон. Там были рассказы дико смешные, абсурдные, страшные, невероятно грустные, как, например, «Паук» или «Апельсины», это была эмоциональная радуга. Что ещё было важно в этой книге: там проводилась одна из заветных веллеровских мыслей, этим рассказом книга открывалась, что главное в жизни – это напор, энергия, сила стремления.Он вспоминал своего деда, который, вытащив зубами гвоздь, сумел сбежать, выкопаться из сарая, где его держали перед расстрелом, и со связанными руками убежал. Вот этот гвоздь, вытащенный зубами, он очень запоминался. Почему книга так действовала? Тогда всем казалось, ничего сделать нельзя, невозможно, а вот Веллер взял и сделал. И доказывал, что, если каждый будет долбить камень с энергией (энергия, экспансия – главное в жизни), всё получится. И вот у него получилось.

Участник семинара Стругацкого в Петербурге, один из любимых учеников Бориса Натановича, но при этом человек, у которого, казалось бы, на лбу стояло клеймо, что этого здесь не будут печатать никогда, человек с еврейским происхождением и еврейской фамилией, не имеющий в литературе никаких связей, майорский сын, с детства кочевавший по полигонам, Веллер поехал в Эстонию и издал эту книгу. Я помню, когда в 1983 году его молодые читатели держали эту книгу в руках, они не понимали, как это возможно. А это возможно. Взял и сделал. Точно так же Веллер в восьмидесятые годы, провинциальный таллинский автор, привёз в Москву «Легенды Невского проспекта» и через год проснулся автором абсолютного бестселлера, который продавался на всех углах и принёс ему московскую квартиру и благосостояние. Как это вышло? Взял и написал, понял то, что нужно. Взял и написал «Приключения майора Звягина», роман, который при всей спорности его посыла стал для миллионов людей учебником жизни. Сказал и сделал. И этот пафос делания, этот пафос « сделай или сдохни », дословная цитата из Веллера, почему-то в 1982–1983 годах стал жутко актуален. Среди сплошного болота позднезастойной жизни появился какой-то световой кристалл, который не желал с этим болотом мириться.Вот это очень важно, потому что на самом деле перестройка началась гораздо раньше 1985 или 1991 года. Появились люди, не желавшие мириться с маргинальным статусом. Появились люди с девизом « Надежда в Бозе, а сила в руце !» – надпись на мече гетмана Мазепы и эпиграф к веллеровскому «Звягину». Появились люди, которые на вопрос о смысле жизни в легендарном тогдашнем веллеровском рассказе «Правила всемогущества» отвечали очень просто: « В чём смысл жизни? – Сделать всё, что можешь ». И пока ещё лучшего ответа на этот вопрос никто не дал.