Евгений Жаринов - От Шекспира до Агаты Кристи. Как читать и понимать классику

Но как бы там ни было в теории, а в реальности все выглядит несколько иначе. Помимо бесподобных сыщиков в детективной литературе неизбежно должен присутствовать и преступник, следовательно, в этот мир чистой абстракции так или иначе войдет реальная жизнь в виде самых низких пороков, скорее даже не столько сама жизнь, сколько ее изнанка, та ее неприглядная сторона, которая существует подспудно, незаметно.

В «Теориях прибавочной стоимости» Маркс пишет: «Преступник производит впечатление – то морально-назидательное, то трагическое, смотря по обстоятельствам, и тем самым оказывает определенную «услугу» в смысле возбуждения моральных и эстетических чувств публики. Он производит не только руководства по уголовному праву, не только уголовные кодексы, а стало быть, и законодателей в этой области, но также и искусство, художественную литературу – романы и даже трагедии».

Вся детективная литература – это, в известном смысле, «производство» и «продукт» преступника. И пока преступление существует как общественное явление, оно будет представлять собой не только социальную, но и этическую и эстетическую проблему. Над этой проблемой ломали голову философы на протяжении долгого времени. Так, Шопенгауэр возводил в неколебимый принцип древнюю максиму «человек человеку волк». Для Ницше сущностью всех общественных процессов является «воля к власти», неизбежно порождающая насилие. Ломброзо считает, что преступление и по данным статистики, и по данным антропологических исследований выступает как явление естественное. А по мнению фрейдистов, преступное действие так же неискоренимо, как и порождающий его «инстинкт разрушения».

Вопрос о том, как в различные периоды общественного и культурного развития человечество определило само понятие преступления и каким образом связывало его с другими понятиями духовной культуры, является очень важным для того, чтобы проследить историю развития и становления детективного жанра.

Так, еще в средние века и вплоть до XVIII столетия преступление относилось в основном к религиозно-моральной концепции мира. Нарушение закона расценивалось как святотатство, как преступление против самого господа бога и влекло за собой страшное наказание. «Это был период, – как отмечает американский исследователь Д. Кавелти, – когда многие считали совершенно естественным, что смертная казнь должна следовать за каждым преступлением даже и за самым незначительным. Потому что преступник расценивался как грешник, и литература рассматривала его грех как один из назидательных примеров, огромное количество которых мы находим в сказаниях о святых и мучениках».

Это была литература предупреждения против тех грехопадений и соблазнов, которые ожидали человека на каждом шагу. Силы зла избирали слабого для осуществления своих дьявольских планов, а человеку оставалось только раскаяние в содеянном и принятие мук и страданий в традициях христианской морали.

Сами казни в этот исторический период становятся своеобразными спектаклями с нравоучениями.

Начиная с XIX века, криминальная литература кардинально меняется, и эти изменения находят свое непосредственное отражение в появлении так называемого классического детектива. Само изменение, по мнению того же Д. Кавелти, можно охарактеризовать как появление нового эстетического подхода к проблеме преступления, который приходит на смену религиозно-моральным установкам. Читателя начинают больше интересовать не примеры грехопадения, справедливой кары и неожиданного раскаяния, а сама форма преступления и, больше всего, непосредственно процесс раскрытия, решения той или иной хитросплетенной задачи.

Еще до появления классического детектива этот новый подход уже нашел свое воплощение в книге Томаса де Квинси «Убийство как одно из изящных искусств» (1827 г.). Эстетизация преступления в девятнадцатом веке характеризовалась следующими направлениями:

• романтизация преступника и самого преступления;

• научный подход к преступлению как к социальной проблеме.

С точки зрения научного подхода предполагалось, что понять истинные причины преступления помогут уже не морально-религиозные установки, а изучение социальнопсихологических условий жизни. И сама жизнь предоставляла исследователю богатый материал.

Так, первое «Бюро расследования» было основано в Париже в 1833 году Франсуа Эженом Видоком. В прошлом он был сам преступником и полицейским осведомителем, а ныне прекрасно заведовал агентством, сплошь состоящим из бывших воров и грабителей, готовых выполнить самую грязную работу. Впоследствии Видок опубликовал четыре тома своих мемуаров. Эти мемуары заинтересовали Э. А. По и произвели на него большое впечатление. Именно этим мемуарам мы и обязаны появлению новеллы «Убийство на улице Морг» (1841 г.). Так зародился классический детектив.

В течение 147 лет своего развития детективная история стала чем-то сродни современному мифу: сам сыщик, как и всякий мифический герой, несет непосредственную ответственность за то общество, которое его породило и в то же время частный сыщик – это выражение преувеличенного укрупненного варианта правдоискателя. Вопрос – «что такое истина?» – волновал и продолжает волновать человечество на протяжении почти двух тысяч лет, и детектив в этом смысле тоже пытается дать свой ответ на этот вечный вопрос.

Каким же видел своего героя Э. А. По?

Шевалье Огюст Дюпен был человеком эксцентричным. Этот обладатель выдающихся способностей легко мог сойти за сумасшедшего. Он вел одинокий образ жизни в полуразрушенном доме со своим единственным компаньоном, имени которого не будет указано ни в одном из рассказов. Огюст Дюпен не принимает гостей и боится дневного света. На прогулку он выходит на улицу только в сумерки или даже ночью. Прошлое этого героя также туманно. Мы знаем только, что он происходит из старинного аристократического рода, но Дюпен добровольно обрек себя на бедность и, чтобы совсем не умереть с голоду, время от времени пользуется остатками таинственного отцовского наследства. Книги – вот единственная роскошь, которую может позволить себе господин Дюпен.

Иными словами Дюпена можно охарактеризовать как всезнающего, гордого интеллектуала с хорошими манерами. Он – аскет и вполне может существовать даже без того необходимого комфорта, который многие из нас сочли бы просто необходимым.

Практически Э. По в своих новеллах выразил все основные особенности детективной истории. Он создал незыблемые каноны жанра. Что же это за каноны?

Во-первых, центром повествования в любом классическом детективе будет являться не столько сама трагедия преступления, сколько интеллектуальный процесс поиска истины, осуществленный главным героем. Сыщик из классического детектива, будь то Холмс или Дюпен, вырван из реальной жизни. Он рассматривает свою работу как решение сложной шахматной задачи, а не как преступление в чистом виде. Э. По, скорее не предполагая того, заставил своего героя в какой-то степени заниматься тем, чем сейчас занимается семиотика, наука о знаковых системах: Дюпен дешифрует различные коды, различные знаковые системы, чтобы раскрыть тайну. По мнению видного советского семиотика В. Иванова, именно дешифровка и составляет неотъемлемую характеристику жанра. Когда же речь заходит о личностях и конкретных людях, втянутых в то или иное преступление, то все они выстраиваются в соответствии со строгой иерархией, и Дюпен, равно, как и Холмс, во всех самых сложных ситуациях, Не жалея сил будут защищать невинность. Сама же невинность в лучших традициях готического романа предстанет перед нами в виде молодой, чаще всего красивой женщины. Бесспорно, эта женщина будет жертвой чьих-нибудь злых козней, но жертва бесцветная. И сделано это будет специально для того, чтобы все читательские эмоции, весь интерес были сосредоточены на самой загадке или тайне, а не на человеческой трагедии. Да и трагедии-то здесь как таковой нет, она только обозначена, она предельно условна, как декорация в греческом античном театре, когда на сцену выносили щит с изображением дерева и этого достаточно было, чтобы обозначить целый лес.