Коллектив авторов - Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

Поляков вполне мог бы конвертировать свою (подтверждённую!) репутацию «борца с режимом» в премиальные и прочие блага ельцинской эпохи. Однако вместо этого он ошарашил общественность двумя беспощадными по отношению к творческой и политически активной (её ещё иногда называют «демшизой») интеллигенции произведениями – романом «Козлёнок в молоке» и повестью «Демгородок».

Такого сеанса разоблачения литературной и политической «магии» Юрию Полякову простить никак не могли. Потому что он снова преступил все грани интеллигентных «приличий», а именно показал народу, что властители дум, не важно, патриотических или либеральных взглядов, обладают одним, опять-таки сущностным, сходством: они организованы и действуют по принципу сплочённой замкнутой секты. Особенно когда речь идёт о материальной реализации патриотических или либеральных взглядов посредством распределения между «физическими лицами» различных благ: имущества творческих организаций, дачных участков, литературных премий, беспрепятственного доступа к государственному «корыту».

Ошеломляющий успех у читателей и – одиночество писателя на творческом Олимпе. Либеральная интеллигенция вынесла Полякову вердикт в духе хрестоматийного: «В общем, ты виновен, ибо я говорю, что ты виновен». Поляков – уникальная фигура в современной российской литературе. Писатель-оди-ночка, любимый народом, но холодно отстраняемый как патриотическим, так и либеральным «крыльями» творческой интеллигенции.

При этом нельзя говорить о том, что, блистательно анализируя родовые, психологические и прочие травмы и комплексы образованного сословия, писатель идеализирует русский народ. Нет, в романах «Замыслил я побег…», «Грибной царь», в повести «Небо падших», в своих пьесах он откровенно показывает его недостатки: вороватость, социальную и политическую пассивность, нелюбовь к труду, приверженность принципу «од-нова живём!», прочие нехорошие национальные особенности. Но, детально исследуя противоречивое метафизическое сосуществование интеллигенции и народа, писатель однозначно отдаёт свои симпатии представителям простого народа. Да, народ вынужден, хитря, выгадывая, обманывая и приворовывая, выживать при любой власти. Особенно если власть не оставляет ему иных вариантов. Но любая власть всецело и исключительно существует за счёт народа. Их дворцы, яхты, футбольные клубы и морозно-вентилируемые шубохранилища означают отсутствие у народа детских садов, поликлиник, санаториев, бесплатного образования, достаточных для существования пенсий и далее по списку. Эта мысль, как пепел Клааса, бьётся в каждом произведении Юрия Полякова.

Чем яснее начинает осознавать необходимость изменений во внутренней политике власть, тем чаще мы видим на экранах телевизора, а то и рядом с первым лицом государства этого писателя. Но их близость пока что ситуационна. Поляков, несмотря на всю свою публичную сдержанность, спокойствие и достоинство, неизменно на шаг впереди власти. А потому полного доверия ему нет. Есть презирающие власть, но милые её сердцу либеральные литераторы. Есть презираемые властью, но вынужденно и почти всегда безответно взывающие к ней писатели-патриоты. И – представляющий исключительно самого себя Юрий Поляков. Он для власти всего лишь полезный «попутчик». Останься у власти Медведев, Поляков мгновенно исчез бы с телевизионных экранов. Если некоторые патриоты, как, скажем, Никита Михалков, социально, да пожалуй что и духовно, близки власти, про Полякова этого сказать никак нельзя. Например, у него никогда не было ни малейшего обольщения Западом как «землёй обетованной» и неким моральным (демократическим) абсолютом. В его произведениях нет положительных героев из числа «новых русских». Едва ли кто злее и откровеннее описывал уродства русского капитализма, обнажал внутреннюю сущность представителей нынешней элиты.

Хочется верить, что воссоединение с Крымом положило конец политике предательства национальных интересов. Но ужасает глубина нерешённых и нерешаемых социальных конфликтов, ублюдочная культурная политика, ежегодный рост количества миллиардеров (сейчас их в России, кажется, 112), размах воровства и коррупции в среде «государевых людей». Чего стоят одни заграничные имения бывших и действующих губернаторов и членов правительства, о которых, правда, мы узнаём только когда губернатор успевает покинуть свой пост или когда ему там бьют по морде грабители. Крымская операция Путина приблизила его к народу, но резко отдалила от либеральной интеллигенции. Мне кажется, Путин во власти сегодня так же одинок, как Юрий Поляков в литературе. Но если настоящий писатель по большому счёту всегда одинок, глава государства никак не может себе этого позволить. Полковнику, несмотря на бурные славословия, уже сейчас почти никто не пишет. Чтобы пересчитать его искренних, а не конъюнктурных сторонников во властном истеблишменте, хватит пальцев на одной руке. Не сомневаюсь, что Путин знает истинную цену как якобы не боящимся санкций своим соратникам, так и либеральной и патриотической интеллигенции. Они – опора ненадёжная и ускользающая. Значит, пришла пора опереться на одиноких, самодостаточных и решительных. Тех, кто пока в стороне. Пусть они молчат. Но они любят свою страну и умеют работать. Даже самая воровская и антинациональная власть не может обойтись без государственников, тех, кто хочет делать дело и не хочет воровать. Внутренняя политика в России должна сделаться столь же решительной и нацеленной на справедливость, как внешняя. Если такое произойдёт, это станет вторым после Крыма чудом, свидетельством снизошедшего на власть божественного прояснения.

Опять хочу процитировать де Местра: «Человек, предоставленный самому себе, слишком порочен, чтобы быть свободным». Эта мысль – главный нерв практически всех произведений Юрия Полякова. Писатель, вослед де Местру и Исайе Берлину, на примере своих героев исследует внутреннюю логику развития двух разновидностей свободы – негативной и позитивной. И что очень важно, в этом ему помогает богатый жизненный опыт человека (условно) тоталитарного СССР и – (условно) демократической и рыночной современной России. Негативная свобода, насильственно объединяя народ во имя провозглашённых идей, «зажимает» отдельно взятую личность в определённых рамках. В то же самое время она позволяет развивать в интересах общества (совокупности личностей) социальные государственные институты: образование, науку, здравоохранение, спорт, дворцы пионеров, культуру, космические и биосферные (вроде переброски сибирских рек в Среднюю Азию) мегапроекты. В условиях негативной свободы изначальное несовершенство человеческой природы (теоретически) реализуется в таких страшных вещах, как тоталитаризм и его худшее проявление – фашизм, стремлении к ложным и изначально недостижимым (как, к примеру, построение коммунизма к 1980 году) целям. Общество негативной (тоталитарной) свободы, таким образом, исторически обречено. Особенно в условиях информационной войны, когда неизменно проигрывает тот, кто говорит правду. Советская пропаганда не говорила правду о своих социальных достижениях, равных для всех граждан возможностях самореализации, но лгала о пролетарском интернационализме и неизбежной победе коммунизма.