Владимир Алпатов - Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики

Соссюр в «Курсе» указывал: «Язык дает сравнительно мало точных и достоверных данных о нравах и институтах народа, который пользуется этим языком». Он отрицал и «мнение, что язык отражает психологический склад народа», поскольку «языковые средства не обязательно определяются психическими причинами». Теперь функциональная лингвистика исходит из обратного, считая, что в языке содержится много данных о «нравах» и «складе» того или иного народа.

С этими данными сталкивается каждый человек, учивший иностранный язык, особенно язык далекой культуры, скажем восточный. Он знает, что значительные на первых порах трудности в освоении фонетики, графики и формальной грамматики постепенно отступают на задний план, а самыми существенными начинают становиться трудности в семантике и в освоении чужих представлений о мире. Текст на уровне лексики и грамматики бывает более или менее понятен, но что хотел сказать автор, остается неясным.

На этом основано изучение так называемых языковых картин мира. Такое изучение восходит к идеям Гумбольдта, который писал: «Человек… живет с предметами так, как их преподносит ему язык…. И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка». Позже, в 1920–1930-е гг., этот вопрос вновь подняли уже не раз здесь упоминавшийся Сепир и его ученик Бенджамен Уорф (1897–1941). Сепир писал: «Мы видим, слышим и вообще воспринимаем окружающий мир именно так, а не иначе, главным образом благодаря тому, что наш выбор при его интерпретации предопределяется языковыми привычками нашего общества». Уорф пошел еще дальше, выдвинув так называемую гипотезу языковой относительности, в соответствии с которой даже «сходные физические явления позволяют создать сходную картину вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем». У нас в 1930–1940-е гг. эти вопросы ставил Абаев, употреблявший термин «идеосемантика».

С тех пор лингвисты всё чаще обращаются к подобной проблематике. Она долго оставалась на периферии их внимания, поскольку многие опять-таки считали: «Это не лингвистика». Другие ученые отказывали гипотезе в праве на существование, считая, что для ее опровержения достаточно указания на возможность взаимопонимания между носителями разных языков и перевода с одного языка на другой. Однако после «хомскианской революции» и такие исследования стали распространенными и в силу общего расширения лингвистической проблематики, и из-за несомненной убедительности многих примеров. Конечно, нельзя эту гипотезу формулировать в самой крайней ее форме (до которой не доходили ни Гумбольдт, ни Сепир, а Уорф доходил лишь в отдельных формулировках).

Вот широко известный пример, который приводил Уорф, столкнувшийся с ним в своей практике работы в страховой компании. Люди, проявлявшие осторожность в обращении с цистернами с бензином, становились беспечны возле пустых ( empty ) бензиновых цистерн, хотя такие цистерны, содержащие пары бензина, не менее опасны. Это привело к взрыву. Здесь на поведение людей повлияла семантика английского слова empty (имеющаяся и в русском пустой ). И таких фактов накопилось много для различных языков. Уорф поднимал и вопрос о сравнении подобных примеров для разных языков, указывая, что языки Европы здесь отличаются друг от друга не очень сильно, но, например, индейские языки Северной Америки имеют кардинальные различия по сравнению с ними.

За последние десятилетия развернулись исследования картин мира, основанные на материале различных языков. Они основаны на представлении о том, что необходимо различать научную картину мира, принципиально выразимую на любом языке (идеи Уорфа об особой «картине вселенной» для каждого языка являются слишком крайними), и «бытовые», «наивные» картины мира, в разной степени специфичные для разных языков. В научной картине мира Земля вращается вокруг Солнца, но в «наивных» картинах, например для русского языка, Солнце восходит , заходит , движется по небу , то есть отвергнутая наукой геоцентрическая картина мира продолжает сохраняться. В данном простом примере одинаковым образом устроены многие языки, но существуют и многочисленные случаи различной, как говорят современные лингвисты, концептуализации мира. Даже в европейских языках, о сходстве картин мира в которых писал Уорф, концептуализация мира далеко не совпадает. В частности, уже неоднократно русский язык сопоставлялся и с западноевропейскими, и с другими славянскими языками. Отмечалось, что именно для русской языковой картины мира специфичны такие понятия (концепты), как удаль , воля (в противоположность свободе ); правда и истина в русском языке — не точные синонимы, но их различие не может быть однозначно представлено в западноевропейских языках. Особенно много писала о разных языковых картинах мира и сопоставляла их друг с другом известная австралийская лингвистка польского происхождения, иностранный член Российской академии наук Анна Вежбицка, которая даже выработала специальный формальный язык, позволяющий единообразно записывать те или иные концепты.

Очень многие примеры, приводимые в тех или иных работах, весьма убедительны. Для значительного числа языков накоплен богатейший материал, который невозможно игнорировать. Он, в частности, касается того, как в разных языках членится мир: нескольким не синонимичным словам одного языка соответствует единое слово в другом языке. Приведу лишь некоторые примеры.

Часто обращают внимание на то, что русскому слову рука в языках Западной Европы соответствуют два слова, обозначающих разные части руки: английские hand и arm , французские main и bras . В русском или английском языке верхняя часть тела обозначается лишь одним словом: голова , head . Но в японском языке в этом месте лексической системы имеются два слова: атама (голова без шеи) и куби (голова + шея). В русском или английском языке известное вещество в жидком состоянии независимо от температуры именуется единым словом: вода , water ; но в японском языке различаются мидзу (от точки замерзания примерно до температуры тела человека) и ю (выше до точки кипения). Правда, в русском языке есть слово кипяток , но оно относится лишь к воде, которая по температуре близка к точке кипения, что для ю не обязательно; к тому же кипяток — одновременно и вода , а мидзу и ю представляются как разные сущности. А русскому давать или английскому to give в японском языке соответствуют целых пять не синонимичных глаголов, противопоставленных по двум параметрам: направлению действия (даю я или дают мне) и степени вежливости (этикета) к тому, кто дает или кому дают. Не надо думать, что русский язык отличается особой недифференцированностью значений: английскому to wash соответствуют русские не синонимичные мыть и стирать .