Владимир Алпатов - Япония: язык и общество

Новые тенденции, пожалуй, наиболее наглядно проявились в статье популярного в Японии социолингвиста, заместителя директора Института языка и литературы при влиятельном университете Кэйо профессора Судзуки Такао [Судзуки, 1983]. Хотя Судзуки и сопровождает свои высказывания многочисленными оговорками и призывами к осторожности, он в то же время весьма четко призывает к превращению японского языка в мировой.

Судзуки пишет, что более 100 лет японская культура была зависима от западной, что проявилось и в языке: количество гайрайго в японском языке во много раз превосходит число японизмов в западных языках. Однако сейчас ситуация изменилась в связи с повышением экономической роли Японии. Хотя Судзуки признает, что экономические успехи не приводят автоматически к культурному превосходству, он с явным умилением подчеркивает, что впервые за 2000 лет не японцы перенимают чужие культуры, а, наоборот, другие народы заимствуют культуру Японии. Вслед за японской техникой по миру распространяются японская живопись, театр кабуки, чайная церемония, икебана, принципы японского построения интерьера, японская пища и т. д., а вместе с ними и их обозначения. Отмечается появление в английском языке японизмов: tofu 'соевый творог', sushi 'суси' (японское блюдо [49] Это слово пришло теперь и в русский язык в американизированном виде: суши. ), hibachi 'жаровня в японском доме', zori 'соломенные сандалии', gin 'чувство долга', gyosei-shido 'административное руководство' и т. д.; имеются и отдельные кальки из японского в английский: forward looking posture 'позиция предвидения' из маэмуки-но сисэй . Вывод Судзуки оказывается весьма далеко идущим: роль Японии в современном мире неизбежно ведет к японизации английского языка [Судзуки, 1983, с. 101].

В более поздней статье [Suzuki, 1987], рассчитанной на иностранного читателя, Судзуки высказывается еще откровеннее. Не отрицая важности распространения английского языка в Японии, он спорит с идеями о том, что именно в этом должна заключаться интернационализация японского общества. По мнению Судзуки, такие идеи отражают привычку Японии играть вторую скрипку в мировых делах, уже не соответствующую действительности. Он весьма прямо заявляет: «Во всяком случае нам пора признать наше ведущее положение в мире. Мы должны сделать все, чтобы выработать точку зрения, соответствующую нашей экономической мощи… Но какой бы путь мы здесь не выбирали, нельзя отвлечься от проблемы языка. Поэтому наша самая неотложная задача — способствовать использованию японского языка как международного». Судзуки оговаривается, что он не сторонник насильственного насаждения этого языка по образцу языковой политики в Корее в период ее захвата Японией, но призывает к активному и целенаправленному распространению по всему миру учебных материалов и подготовке преподавателей японского языка.

Можно привести и другие заявления лингвистов и нелингвистов. См. такое высказывание: «Иена стала международной валютой; вероятно, и японский язык должен стать в той или иной степени международным» (ГС. 1984. № И. С. И). Один высокопоставленный японский деятель заявил: «Когда японская компания хочет что-то продать во Франции, вы можете быть уверены, что торговцы учат французский язык. Так и западные бизнесмены для торговли с Японией должны знать японский язык» (Daily Yomiuri. 21.02.1985). С удовлетворением отмечается: «Новый класс восходящих звезд на высококонкурентоспособном американском рынке административных профессий — лица, говорящие по-японски» (W. 1985. № 7, С. 45). Время от времени появляются и предложения сделать японский язык языком ООН (Daily Yomiuri. 01.10.1974); по свидетельству Р. Э. Миллера, к этому призывал в публичной речи и тот же Судзуки Такао [Miller, 1982, с. 286]; пока это движение не находит поддержки вне Японии. В этой речи Судзуки сравнил Японию с мамонтом, входящим в мировое сообщество; этого мамонта нельзя игнорировать, и мамонт не может оставаться безгласным [Miller, 1982, с. 288].

Итак, представления о мировой роли японского языка заметно изменились. Конкурентная борьба Японии с другими странами из сферы экономики распространилось и в сферу культуры, в том числе и языка, где она раньше не наблюдалась. Переход японского правительства к активной пропаганде своего языка за рубежом, а также мировой интерес к достижениям японской науки и техники привели к повышению международной роли японского языка, еще недавно совершенно незначительной. Однако до осуществления сверхоптимистичных прогнозов Судзуки и других японских авторов сейчас весьма далеко. К тому же период «экономического чуда» Японии уже позади. Все 90-е гг. страна находилась в затяжном кризисе, продолжающемся и сейчас.

В большинстве работ, касающихся стратификации тех или иных языков, нечетко разграничиваются два противопоставления вариантов языка: «устный — письменный» и «разговорный — книжный». Как бы предполагается, что книжный вариант языка функционирует в письменной, а разговорный — в устной сфере. Зачастую термины «книжный» и «письменный» используются как синонимы. Что же касается ситуаций, когда явно книжные тексты произносятся устно (научный доклад, официальная речь, дикторский текст на телевидении и радио и т. д.), то они либо игнорируются, либо рассматриваются как простая перекодировка. Это относится даже к выступлениям «без бумажек»; тем более не признается какого-либо различия между письменным текстом и заранее подготовленным текстом, произнесенным устно.

Во многих языках, включая русский, между двумя указанными противопоставлениями действительно нет значительных несовпадений. Однако случаи таких несовпадений все же бывают. Это относится даже к чтению вслух. Очень наглядный случай — инициалы. Они распространены в русских письменных текстах любого жанра. Однако в устной речи их употреблять не принято. При чтении вслух письменного текста достаточно автоматически происходит либо замена инициалов на полные имя и отчество, либо их опущение. Есть и случаи, когда устное функционирование книжного текста практически невозможно: сложные математические формулы не имеют устных эквивалентов и часть математической информации может быть выражена лишь на письме. Ср. также невозможность прямо передать в устной речи, включая чтение вслух, различие между прямым шрифтом и курсивом, а с другой стороны, невозможность передачи на письме (опять-таки независимо от жанра) интонационных различий. Отметим и редкий для русского языка, но все же возможный стилистический эффект в связи с написанием фрагментов текста (как правило, заимствований) латинскими буквами: данное различие также не может быть передано устно.