Владимир Алпатов - Япония: язык и общество

В современной Японии литературный язык — единственное или господствующее средство общения на письме и во всех официальных ситуациях (радио, телевидение, лекции, выступления, официальные беседы и т. д.), а также (исключая отчасти Рюкю) при неофициальном общении с посторонними (междиалектном общении).

Однако широкое распространение литературного языка не привело к исчезновению диалектов. Хотя они долго считались «порчей» языка и обладали низкой престижностью, а в задачу школы входило их искоренение, они продолжают сохраняться

Как указывает крупный знаток японской диалектологии В. А. Гротерс, «семейным средством коммуникации» в Японии по-прежнему служит территориальный диалект [Grootaers, Shibata, 1982, с. 329]. Японские дети, овладевая языком в семье, до школы пользуются, как правило, лишь диалектом [Grootaers, Shibata, 1982, с. 338]; это подтверждают и экспериментальные исследования, по данным которых дети лишь после пяти лет начинают осознавать некоторые различия между литературной и диалектной речью [Симидзу, 1983]. Однако окончательный процесс разграничения этих форм речи происходит уже в школе.

Взрослый японец (кроме части образованного населения крупных городов, полностью утратившей диалект) владеет двумя, а то и тремя языковыми системами (не считая иностранных языков), часто очень отличными друг от друга. Особенно сильно отличаются от литературного языка диалекты юга Японии: Окинавы, несколько в меньшей степени Кюсю; заметны и особенности диалектов севера Хонсю. Меньше отличаются от литературного языка диалекты и говоры в районах вокруг Токио, Осаки и Киото, а также на Хоккайдо. Однако даже в приморской части Токио — Ситамати, а также в недавно вошедшей в городскую черту западной и северной части Токио местные говоры имеют некоторые особенности [Ёкота, 1984].

Переход с одной системы на другую, или, как иногда говорят исследователи, «переключение кодов», социально обусловлено. Устойчивость диалектов в Японии во многом, по-видимому, объясняется особенностями японской традиционной культуры, большой ролью противопоставления «свой — чужой» для японского общества. Как пишет современный исследователь культуры Японии, «отношения «индивидуум — группа» в Японии, по единодушному мнению ученых, отличаются от западных. Для японца группа, ее вкусы, интересы необычайно важны, у него четко выражено стремление «быть как все»; группа в большей степени, чем на Западе, влияет на поведение и мировоззрение японцев» [Дьяконова, 1985, с. 97]. «Японцы часто трактуют понятие группы расширительно: группа — это может быть семья, колледж, фирма, страна» [Дьяконова, 1985, с. 99]; в том числе группой может быть и совокупность лиц, проживающих на данной территории. Речевое поведение японцев тесно связано с взаимоотношениями внутри группы, а также с отношением к лицам, находящимся вне ее, существуют специальные исследования этой проблемы (см [Mizutani, 1981, с. 127–139]), с ней нам придется еще не раз сталкиваться в книге. Одним из проявлений вариантов языкового поведения внутри группы и вне ее является различие литературного языка и диалекта в бытовом общении.

Диалект в современной Японии представляет собой в какой-то степени средство объединения некоторой группы — территориальной, а иногда и социальной. Диалект — естественная форма общения со «своими»; чем в большей степени собеседник рассматривается как «свой», тем больше вероятность обращения к нему на диалекте, предельный случай — семья. Но к незнакомому человеку, и тем более к иностранцу, будут обращаться на литературном языке. Выдающийся русский ученый Е. Д. Поливанов, изучая нагасакский диалект, освоил его настолько, что мог на нем говорить; однако это вызвало отрицательное отношение местных жителей [Сугито, 1983, с. 199]: иностранец ни в какой ситуации не может считаться «своим». Не прибегают к диалектам и при общении с людьми, занимающими более престижное социальное положение. Хотя большинство диалектов имеют формы вежливости, диалекты обычно воспринимаются как недостаточно вежливые [Вада, 1979, с. 54–55; Оки, 1980]. Отмечают, что житель деревни или небольшого города обратится к другу на диалекте, к старосте или учителю — на чем-то среднем между диалектом и литературным языком, к постороннему или на телесъемке — на литературном языке [Накадзё и другие, 1983, с. 38]. Нам не раз приходилось наблюдать, как во время телеинтервью люди разного образования и возраста, кроме очень старых, свободно переходили на литературный язык, исключая разве что акцентуацию.

Тенденция использовать различные языковые системы для общения со «своими» и «чужими» ведет к устойчивости диалектов даже в ситуации всеобщего распространения литературного языка. Однако последний не может не оказывать влияние на диалекты. Если функционально роль диалектов в Японии существенно не изменилась по сравнению с довоенным временем, то структурно диалекты уже не те, что раньше. Традиционные диалекты в чистом виде, которые еще в 10-е годы XX в. мог свободно изучать Е. Д. Поливанов, почти исчезли. Так, диалект деревни Миэ, возле Нагасаки, широко известный благодаря трудам Поливанова [Поливанов, 1917], к 1978 г. еще существовал, однако им владело лишь несколько пожилых женщин [Сугито, 1983, с. 195, 209]. При исследовании традиционных диалектов обычно информантами служат люди старше 60 лет, но и их речь не вполне свободна от литературных влияний.

Место старых диалектов занимают новые, в которых существуют как элементы прежних диалектов, так и литературные, а также элементы, которые не существуют нигде, кроме новых диалектов. Структура новых диалектов активно изучается в Японии, особенно много материала дали обследования, проведенные Государственным институтом японского языка. Отметим два таких обследования в г. Цуруока (префектура Ямагата, на севере Хонсю) в 1950 и 1972 гг.; повторное исследование со вторичным опросом 107 информантов первого обследования дало возможность выявить тенденции развития языка [Тиики, 1974].

Оказывается, что различные диалектные особенности обладают разной устойчивостью. Наименее устойчивы фонетические и фонологические признаки, здесь, вероятно, сказывается явная непрестижность диалектного произношения. Так, согласные звуки типа кв, гв отмечены у 18,5 % информантов в г. Цуруока в 1950 г. и у 2 % в 1972 г., смягчение согласных перед е — у 31,9 % в 1950 г. и у 5,8 % в 1972 г. [Тиики, 1974, с. 117]. У лиц среднего и младшего поколений в 1972 г. подобные явления не отмечались вовсе. Среди информантов моложе 25 лет ни одна из диалектных фонологических особенностей в 1972 г. не отмечалась более чем у 12 % испытуемых [Тиики, 1974, с. 300–303]. Итак, стандартная система фонем обычно свойственна и новым диалектам типа того, на котором сейчас говорят в г. Цуруока; впрочем, в крупных городах (Токио, Осака, Киото, Нагоя) фонологические системы и раньше были почти идентичны.