Владимир Алпатов - Япония: язык и общество

Изменилось и официальное отношение к диалектам. Сейчас все чаще пишут о том, что диалекты, как и другие особенности народной культуры Японии, — национальное достояние, которое необходимо сохранять (Asahi Evening News. 29.09.1974) [Накамура, 1984]. Перед школой и средствами массовой информации больше не ставят задачу искоренения диалектов, новая задача — обучение правильному пользованию диалектами. Тем самым помимо общеяпонской литературной нормы начинают создаваться региональные нормы. Это — новое явление в японской языковой ситуации за пределами Окинавы [6] До войны иногда для междиалектного общения на севере Хонсю использовался диалект г Акита Драматург Киносита Дзюндзи вспоминает, что в 30-е годы кружок любителей даже играл на нем «Предложение» А.П. Чехова [Киносита, 1983, с 6] Позднее такие попытки прекратились . Конечно, невозможно установить норму для всех диалектов и говоров, могут быть сформированы лишь варианты разговорного языка для тех или других регионов.

Сейчас в школах введен курс местного диалекта, особый для разных районов Японии. Школьников учат правильному пользованию диалектом и осознанию его отличий от литературного языка. Подобные передачи ведет и местное телевещание NHK, где даже есть передача «Как не надо говорить на диалекте». В печати ведутся дискуссии о том, как обучать детей диалекту [Котобано, 1980, с. 18–24]; все их участники сходятся на том, что такое обучение необходимо. Стали распространяться и радиопередачи на диалектах. Особенно это заметно на Окинаве, где с 1960 г. ведутся ежедневные передачи по-окинавски: в течение пяти минут в день транслируются местные новости, а также передаются народные песни, пьесы, объявления диск-жокеев (Г. 1983. № 4. С. 53, 74–75; ХБ. 1983. № 9. С. 10). Аналогичные передачи ведутся и в некоторых других районах Японии, например в префектуре Ниигата (ХБ. 1983. № 9 С. 10).

Повышение престижности японских диалектов стимулировало и активную деятельность по их изучению. Сейчас, пожалуй, ни в одной стране мира диалекты не исследуются так детально, как в Японии. Чуть ли не в каждом японском провинциальном университете создаются кафедры диалектологии, активно работает Диалектологическое общество Японии, издан диалектологический атлас страны и издаются детальные атласы всех префектур. Эта работа воспринимается как часть работы по изучению и сохранению национальной культуры (см. очерк развития японской диалектологии [Grootaers, Shibata, 1982, с. 327–344] [7] Один из авторов очерка, бельгиец В А Гротерс, постоянно живший в Японии, занимал одно из ведущих мест в этих исследованиях .

В последние десятилетия в японской литературе ведутся дискуссии по вопросу о будущем диалектов; одна из них проходила под названием «Сохранятся ли диалекты в XXI в.» (ГС 1984. № 11. С. 9–11) (рассуждения о японском языке в XXI в. вообще характерны для японской социолингвистики с 70-х гг.) Некоторые авторы предсказывали скорое исчезновение диалектов, мотивируя это несовместимостью их с урбанизацией и проникновением в них литературных черт; вывод одной из статей таков: «Участки, где рождались и воспитывались диалекты, идут под бульдозер. Следовательно, сохранить диалекты невозможно» [Хосоно, 1983, с. 38]. Однако чаще говорится об устойчивости японских диалектов, сохраняемых даже в условиях жизни крупных городов; указывается и на то, что сохранению диалектов может способствовать наметившийся переход к кабельному телевидению. [Shibata, 1975, с 171] (ГС. 1984. № 11. С 10) Сейчас же диалекты, в первую очередь новые, представляют собой важную составную часть японской языковой ситуации и далеки от исчезновения.

Языковая ситуация в современной Японии не исчерпывается противопоставлением «литературный язык — территориальные диалекты». Наряду с территориальными диалектами существуют и социальные, можно выделить и просторечные разновидности японского языка, находящиеся вне литературного языка, но не имеющие в своем функционировании географических или социальных ограничений.

В феодальную эпоху в японском языке существовали строгие социальные, прежде всего сословные, различия, накладывавшиеся на территориальные: даже в пределах одного географического района или города, например Эдо, по-разному говорили самурай, крестьянин, ремесленник, торговец. Имелись и более частные профессиональные расхождения. После перехода Японии к капитализму и особенно после 1945 г. подобные различия стали уменьшаться. Здесь играли роль уничтожение феодальной сословности, замена старых социальных различий буржуазными, более подвижными и менее очевидными, а также распространение литературного языка, единого для разных социальных слоев. Применительно к современной Японии трудно говорить о социальных формах существования языка в чистом виде.

Сравнительно четкие социальные диалекты существуют лишь на периферии японского языка и, как правило, немногочисленны по количеству носителей Так, еще в XVII–XVIII вв. в Сигамати сложился особый говор гейш, сохранившийся до настоящего времени. Своеобразно и также весьма архаично, восходя к позднефеодальной эпохе, арго гангстеров-якудза, имеющих, в частности, специальные способы представления друг другу при знакомстве [Seward, 1968, с. 73–74]. До недавнего времени функционировали говоры бродячих торговцев [Канаи, 1983, с. 12], буддийских священников, придворных дам [Harada, 1966, с. 79–80], сейчас они постепенно выходят из употребления. Имеются сведения об особенностях языка японских париев — буракуминов. Информация о такого рода социальных диалектах часто очень скудна.

Однако даже там, где нельзя говорить о социальных диалектах как о каких-то определенных языковых системах, некоторые социальные различия в функционировании японского языка существуют, часто накладываясь на территориальные; эти различия обычно имеют не абсолютный, а статистический характер. Этот факт признают и японские лингвисты, осуществляющие массовые языковые обследования. Так, в упоминавшемся исследовании языка двух кварталов Токио выявлено, что в зажиточном и населенном главным образом интеллигенцией квартале Нисиката степень стандартизации языка заменю выше, чем в квартале Нэцу, жители которого, как правило, мелкие и средние торговцы; в первом квартале намного чаще и разнообразнее используются формы вежливости. Там же сказано, что современная граница Яманогэ и Ситамати уже не совпадает с исторической: богатые районы Гиндза, Канда, традиционно относившиеся к Ситамати, сейчас по языку ближе к Яманотэ [Oгино, 1983, с. 72–73].

В отличие от литературного языка и диалектов японское просторечие не обладает четкой выделимостью, трудно говорить о нем как о какой-то языковой системе. Однако существует немало слов и грамматических форм, которые не признаются литературной нормой, но не могут быть названы диалектными, так как распространены по всей Японии, употребляясь лицами разных социальных групп. Многие из них не что иное, как проявления развития языка, сдерживаемого нормами. Например, широко распространены стяженные грамматические формы, когда сочетание знаменательного и вспомогательного глаголов превращается в единое слово, ср. лиn. иттэ симатта 'ушел и не вернулся' и не вполне литературное иттятта с тем же значением. Потенциальные формы с суффиксом — э - по принятым нормам присоединяются не ко всем глаголам: от тору 'брать' можно образовать форму торэру , но от миру 'видеть' такую форму образовать нельзя. Однако вне литературного языка употребительна и форма мирэру и другие, ей подобные Слово отаку , в литературном языке означающее 'ваш дом', за его пределами употребляется как местоимение 2-го лица. К такого рода явлениям относятся и не признаваемые нормой изменения в формах вежливости, о которых мы будем говорить.