Владимир Алпатов - Япония: язык и общество

Все эти и многие другие явления широко распространены, что ставит проблему изменения литературных норм и приведения их в соответствие с языковой реальностью. Этот вопрос активно обсуждается японскими учеными (см., например, [Оиси, 1977]) Ряд форм, в частности стяженных, сейчас уже начинает допускаться для разговорных вариантов литературного языка.

Выше говорилось, что старый литературный язык (бунго) до войны сосуществовал с современным и обслуживал ряд сфер общения. Однако после войны он быстро потерял все свои позиции.

В настоящее время бунго, по словам одного из японских лингвистов, употребляется редко и в ритуальных целях. [Harada, 1966, с. 85] Культурные люди старшего поколения еще помнят бунго, а люди среднего и младшего поколений лишь имеют о нем представление, поскольку его преподают в средней школе. Поэтому традиции чтения текстов на бунго пока существуют. Классические произведения издаются не только в переводе на современный язык, но и в оригинале с комментированием непонятных мест; такие издания рассчитаны на достаточно широкий круг читателей. Литература конца XIX — начала XX века на бунго издается только в оригинале и без комментариев. Однако функционирование бунго очень ограничено, и новые тексты на нем почти не создаются. Бунго продолжает использоваться в традиционных сферах (церковная служба, включая христианскую [8] Перевод христианских богослужебных книг на бунго был осуществлен еще в XIX веке, с тех пор традиция осталась неизменной по-видимому, бунго представляется как более торжественный язык , традиционный театр типа но [9] Однако в современном кабуки играют, исключая наиболее старые пьесы, не на чистом бунго чаще используется современный литературный язык с некоторой архаизацией. ), а также в поэзии, до сих пор существуют кружки и журналы любителей поэзии в традиционном стиле. Здесь языковые различия связаны с жанровыми: танки и хайку принято писать на бунго, а поэзии на современном языке свойствен свободный стих (верлибр). Отмечается, что современные попытки писать на бунго обычно связаны со многими ошибками (Гэккан. 1977. № 2. С. 2–3).

В то же время бунго все еще оказывает влияние на современный литературный язык, которое проявляется в лексике и в грамматике. Лексика бунго, особенно китаизмы, остается потенциальным источником пополнения литературного словаря. С этим связана особенность японской лексикографии: в современные словари включается в том или ином объеме и лексика, употреблявшаяся лишь в старинных памятниках. Так, при составлении словаря (см. [Masuda, 1974]) словник был значительно обновлен сравнительно с предшествующим изданием (см. [Katsumata, 1954]), однако из словника была исключена прежде всего потерявшая актуальность лексика 30–50-х годов, а архаизмы остались примерно в том же объеме. Наиболее очевидные различия между современным языком и бунго существуют в области грамматики. Многие формы, явно специфичные для бунго, могут появляться и в текстах на современном языке. Степень освоенности таких форм различна, некоторые появляются лишь в цитатах на бунго (таковы, например, многие пословицы и изречения), другие же становятся вполне обычными, как, например, падежный показатель ёри в значении исходной точки действия [10] Здесь речь не идет о ёри в другом — сравнительном — значении, которое всегда существовало в разговорном языке. ; противопоставление двух показателей исходного падежа кара и ёри вначале имело характер «современный язык — бунго», затем «разговорное — книжное», а теперь «менее вежливое — более вежливое» [Кусакабэ, 1977, с. 54].

Грамматические заимствования из бунго занимают заметное место в книжных стилях японского языка. Их постоянно можно встретить в газетах и журналах (особенно в заголовках), в телепередачах, в рекламе, уличных объявлениях и пр. Приведем несколько наугад взятых примеров: кита-ёри-но кадзэ 'северный ветер' (стандартная фраза из прогноза погоды, показатель исходного падежа ёри ), Ё: тиэн ари, ко: эн ари 'Есть детский сад, есть парк' (уличное объявление, форма глагола бытия), Котира-нитэ о-мати кудасаи-масэ 'Просим подождать здесь' (объявление у лифта, показатель местного падежа нитэ ), Нингэн ва уцукусики аси-дэ ару 'Человек — это красивые ноги' (реклама крема для ног, окончание прилагательного — ки ), Юрусарэдзару онна '«Непрощенная»' (перевод названия американского фильма, отрицательная форма глагола на — дзару ), Симпуку ва мацубэси '«Послушание должно подождать»' (заголовок газеты «Асахи», форма долженствования на — бэси , в современном языке чаще в варианте — бэки ). Особенно велико количество форм бунго в некоторых специальных текстах: юридических, патентных, где довоенные традиции еще сохраняются.

Таким образом, система бунго, сама по себе почти не функционирующая, окончательно не исчезла и продолжает сказываться на литературном языке. Отмечают даже, что частота форм бунго в последние годы увеличивается, в связи с чем предостерегают против их чрезмерного употребления, особенно по телевидению и радио (БГ. 1978 № 5 С.52; Н 1978 № 23. С.195); такие предостережения указывают на актуальность проблемы.

Япония — одно из самых однонациональных государств мира. Более 99 % населения страны (120 017 647 человек на июля 1984 г.) составляют японцы, родной язык которых — японский.

Единственное значительное национальное меньшинство Японии — корейцы, в 1984 г. их насчитывалось 680 тыс. человек (Japan Times, 08.09.1984). Большинство из них оказалось в Японии в период японской оккупации Кореи (1910–1945), либо в результате обезземеливания корейских крестьян японскими властями, либо в связи с насильственным переселением из Кореи в годы войны. Среди них были носители разных диалектов, но преобладали уроженцы юга Кореи. После войны значительная часть корейцев вернулась на родину, остались в основном люди, попавшие в Японию до 1930 г., и их потомки, т. е. те, кто уже прижился в Японии [Park, 1982, с. 5]. Корейцы живут по всей Японии, но преимущественно в крупных городах (больше всего в Осаке).

К 80-м гг. уже около трех четвертей японских корейцев родилось в Японии [Park, 1982, с. 8]. Несмотря на отсутствие антропологической разницы между японцами и корейцами, последние часто рассматриваются как «чужие» и подвергаются дискриминации [Park, 1982, с. 10; Miller, 1982, с. 150]. В этой ситуации у части корейцев появляется стремление к полной ассимиляции, некоторые из них меняют фамилии и скрывают национальность, что, однако, трудно сделать из-за наличия у властей специальных книг регистрации [Miller, 1982, с. 150] (Daily Yomiuri. 30.09.1984). Другая часть корейцев стремится сохранить свою национальную идентичность.