Татьяна Грудкина - 100 великих мастеров прозы

В 1930-е годы вокруг Горького организовалась группа писателей, создававших под его руководством «Историю фабрик и заводов». Для многих из них эта совместная деятельность стала знаменательным, а иногда и поворотным моментом творческой биографии. Горький также стал инициатором создания «Истории гражданской войны», «Истории молодого человека XIX столетия» и других книг. Познания Горького, особенно в истории русской и зарубежных литератур, поражали даже специалистов. Авторитет его как мастера слова был непререкаем.

Писатель вел активную общественную работу. Он организовал Первый Рабоче-крестьянский университет, работал в только что основанном Большом драматическом театре, в издательстве «Всемирная литература», которое выпускало произведения наиболее значительных художников Европы и Америки. В годы гражданской войны, разрухи и голода писатель, используя свой огромный авторитет, организовал помощь научной и творческой интеллигенции, он участвовал в работе Комиссии по улучшению быта ученых, организовал Дом искусств в Петрограде, где были собраны и в буквальном смысле спасены от голодной смерти многие писатели и художники.

Летом 1921 года у него возобновился туберкулез, и он, по настоянию В. И. Ленина, уехал за рубеж, до весны 1924 года жил на курортах Германии и Чехословакии, в апреле переехал в Италию (Сорренто, Неаполь). В первой половине 20-х годов Горький закончил работу над романом «Дело Артамоновых» (1925). Роман «Дело Артамоновых» повествует о жизни нескольких поколений купцов Артамоновых. Писатель рассказал о судьбе известной ему купеческой семьи, «где закон вырождения действовал особенно безжалостно». Главным делом Артамоновых является ткацкая фабрика, которая построена в городе с выразительным названием Дремов. Благодаря могучей жизненной энергии и деловой хватке основатель дела Илья Артамонов, вчерашний крестьянин, построил огромное крепкое предприятие. Но уже в его характере появилась черта, которая впоследствии погубила и само дело, и его хозяев – моральная неустойчивость, размытость понятий о Добре и Зле. От жадности гибнет сам Илья, его сыновьям, чтобы удержать в руках семейное дело, пришлось идти на нравственные и уголовные преступления. А третье поколение семьи – внуки Ильи Яков и Мирон окончательно утратили нравственные устои и стали горькими пьяницами. В «Деле Артамоновых» Горький показал себя глубоким и тонким исследователем человеческих душ и социальных проблем. Он размышляет о человеке, об обстоятельствах, которые формируют и ломают его судьбу.

Последние одиннадцать лет своей жизни Горький работал над романом «Жизнь Клима Самгина». В отличие от «Дела Артамоновых», где главный конфликт связан с развитием русского капитализма, в этом произведении в центре внимания – история пустой души русского интеллигента. Первоначально книга так и называлась – «История пустой души». Главное в Самгине, на что указывает и его фамилия, – это его «самость», его гипертрофированный индивидуализм. Он претендует на ведущее положение в обществе, на оригинальность, неповторимость, на лидерство, хотя никаких данных для этого у него нет. Знаменитый тезис Самгина: «Человек – это система фраз», разоблачает его до конца. Несмотря на то что в книге сильный социальный фон, в центре – коллизии не политические, а духовные. Самгин – это естественное завершение галереи русских интеллигентов-индивидуалистов, появившихся в литературе в XIX веке.

Находясь за рубежом, Горький вел обширную переписку с писателями, общественными деятелями, учеными. К этому времени относится работа прозаика над литературными портретами Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко, Н. Г. Гарина-Михайловского. В 1931 году прозаик вернулся на родину, где спустя пять лет скончался в возрасте 68 лет. За заслуги перед советской культурой Горький был удостоен чести быть похороненным на Красной площади.

Александр Степанович Гриневский родился в уездном городе Вятской губернии, в семье «вечного поселенца», конторщика пивоваренного завода. Детство и юность будущего писателя прошли в Вятке. В школе его звали «колдуном»: он пытался открыть философский камень, производил алхимические опыты и даже занимался хиромантией. С отроческих лет он уже знал и любил Фенимора Купера, Майн Рида, Эдгара По, Виктора Гюго. Читал и научные книги, был страстным мечтателем, и с детства его звало неведомое море – «живописный труд мореплаванья». Первой книгой, которую он увидел, было детское издание «Путешествий Гулливера». По этой книге юный Саша учился читать, и первое слово, какое он сложил из букв, было «море». И море в нем осталось навсегда. Грин рассказывает в автобиографии, что, увидев впервые на вятской пристани двух настоящих матросов, штурманских учеников, он остановился и смотрел как зачарованный. «Я не завидовал, – писал Грин. – Я испытывал восхищение и тоску».

Тотчас после окончания городского училища Грин уехал в Одессу, с шестью рублями в кармане, захватив с собой лишь корзинку со сменой белья и акварельные краски, полагая, что рисовать он будет «где-нибудь в Индии, на берегах Ганга». Оказалось, что «Ганг» в Одессе так же недосягаем, как и в Вятке. Голодный и оборванный, в поисках работы он обходил все стоящие в гавани баржи, шхуны и пароходы. Так на транспортном судне «Платон» ему удалось впервые посетить Кавказ, а чуть позже – Александрию. Но матросом он служил совсем недолго, за строптивый нрав его скоро списали на берег.

Скитаясь по России, Грин перепробовал самые разные профессии. Был грузчиком, банщиком, рыбаком, маляром, гасильщиком нефтяных пожаров, лесорубом, золотоискателем, актером, писцом у адвоката… Весной 1902 года юноша очутился в Пензе, в казарме резервного пехотного батальона, где царили самые жестокие нравы. Грин бежал из армии, скрывался в лесу, но был пойман и приговорен к строгому аресту. С помощью эсеров он бежал вторично, но за свою пропагандистскую деятельность был снова арестован и сослан. Из ссылки он бежал и по поддельному паспорту жил в Петербурге, где и начал опубликовывать свои первые произведения под псевдонимом «Грин». Многие исследователи его творчества считают, что Александр Гриневский укоротил свою фамилию, чтобы она звучала на иностранный лад. Сам же писатель объяснял, что «Грином» его звали друзья в школе, а «Грин-блин» была одна из его кличек в детстве. На самом деле литературный псевдоним был насущной необходимостью для автора – беглого ссыльного, живущего в столице под чужим именем.