Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ

Это заметно, например, в главе «Переправа», где общий тон авторского отношения к происходящему определяется сдержанной скорбью:

Появление Теркина вносит перелом не только в саму драматическую ситуацию, но и в ее эмоциональную оркестровку: глава завершается шутливой просьбой находчивого героя о «второй стопке». После этого звучит авторское обобщение о «святом и правом» бое, вновь напоминающее о драматизме происходящего.

Ощутимая поначалу граница между эпической и лирической сферами по мере движения сюжета постепенно стирается, между автором и героем возникают диалогические контакты, дистанция между ними сокращается. В главе «Теркин ранен» автор обращается к герою так, что почти сливается с ним:

Тем самым создается основа для взаимозаменяемости образов автора и героя. Предельно сближаются их высказывания, демонстрируя и общность судьбы (герой и автор – земляки), и близость самих речевых манер. В главе «О себе» автор не оставляет читателю сомнений относительно этой близости:

Однако полного слияния автора и героя так и не происходит. Твардовскому важна общая перспектива восприятия событий, важна сама возможность итоговых оценок. Во второй половине произведения сюжет все чаще осложняется лирико-философскими фрагментами, в которых суть происходящего рассматривается в категориях судьбы всего народа. Автору важно не только подвести итоги народного бедствия, но и заглянуть в будущее страны. Вот почему появляется глава «Про солдата-сироту», самая трагическая в книге. В этой главе Теркина нет, а рассказ ведется о человеке, который в ходе войны потерял всю семью. Образ воюющего народа, представленный в начале книги именно Теркиным, к концу поэмы заметно расширился. Теперь в него органично включены и главный герой, и множество эпизодических персонажей, и лирическое «я», и адресат книги – ее читатель («друг и брат», по словам автора). Важно и то, что книга завершается вовсе не оптимистическими здравицами: в финале выражено чувство вины, и сама книга посвящается памяти павших:

Своеобразие жанра и композиции. В школьной практике за «Василием Теркиным» закрепилось терминологически нестрогое жанровое обозначение – «поэма». Между тем ограничивать жанровую характеристику произведения указанием на его принадлежность к жанру поэмы не следует. В годы войны появилось несколько значительных поэм, как правило лирических или лиро-эпических (среди них, например, «Сын» П. Г. Антокольского и «Россия» А. А. Прокофьева). В отличие от большинства из них, либо посвященных конкретным эпизодам войны, либо сугубо лирических по характеру, книга Твардовского говорит о войне в целом, дает жизнь солдата во всех ее проявлениях. Поэтому по аналогии с пушкинским «Евгением Онегиным» о «Василии Теркине» часто говорят как об энциклопедии фронтовой жизни.

Действительно, по широте охвата событий войны, по конкретности изображения армейского быта книга Твардовского – уникальное явление в поэзии военных лет. Вспомним, например, что помимо ярких динамичных эпизодов она содержит множество лаконичных, но выразительных фрагментов, посвященных подробностям фронтового быта – шинели, шапке-ушанке, сапогам и многим другим деталям одежды, воинского снаряжения, даже питания в походных условиях. Обстоятельствам армейского быта посвящено в «Книге про бойца» несколько самостоятельных глав («На привале», «Гармонь», «Отдых Теркина», «В бане»). Народный характер героя сказывается не только в эпизодах сражений, но в еще большей мере – в самом отношении к войне прежде всего как к тяжелой работе.

Весомость прозаических, описательных элементов в произведении – не единственное его отличие от обычных поэм. Характеризуя произведение в «Автобиографии», поэт называет его «моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю». Если вспомнить еще об использовании в книге народных песен, пословиц, о перекличках некоторых глав с былинным эпосом, об «эпистолярной» главе «Теркин пишет», – становится понятным, почему автор обозначил жанр своего произведения наиболее общим словом «книга». Вот как он объяснял свое решение: «Жанровое обозначение «Книги про бойца»… не было результатом стремления просто избежать обозначения «поэма», «повесть» и т. п. Это совпало с решением писать не поэму, не повесть или роман в стихах, то есть не то, что имеет свои узаконенные… сюжетные, композиционные и иные признаки».

Твардовский характеризует здесь жанр книги как предельно свободный. Дух творческой свободы сказывается и на содержании, и на форме произведения. Но само слово «книга» понимается автором в особом народном смысле – как нечто единственное и универсальное. «Василий Теркин» – своеобразная «солдатская библия». Как говорил автор, это «именно «книга», живая, подвижная, свободная по форме книга…»

Своеобразие жанра повлекло за собой и нестандартные способы композиционного оформления произведения. Книга построена так, что каждая ее глава может быть прочитана как самостоятельное произведение. Главы книги обладают композиционной законченностью и самостоятельностью. Однако это не означает, что книга не сложилась как целое. Композиционное единство всему произведению придают моментальная узнаваемость главного героя в каждой главе, а также система пронизывающих ее мотивов. Например, глава «В бане» варьирует мотив, заданный в самой первой строфе книги («…Лучше нет воды холодной, / Лишь вода была б – вода»). Глава «Дед и баба» возвращает читателя к образам и ситуациям главы «Два солдата», а танкисты, подобравшие раненого Теркина, еще раз встретятся с героем в главе «Гармонь».

Относительная композиционная автономность глав была связана с условиями публикации произведения во фронтовой периодике, а также с тем, что «Василий Теркин» был адресован прежде всего участникам войны. Автор позднее объяснял, что «должен был иметь в виду читателя, который, хотя бы и незнаком был с предыдущими главами, нашел бы в данной, напечатанной сегодня в газете главе нечто целое, округленное».