Виталий Ситников - Как написать сочинение. Для подготовки к ЕГЭ

В поэзии Лермонтова общественное перекликается с глубоко интимным и личным: семейная драма, «ужасная судьба отца и сына», принесшая поэту цепь безысходных страданий, усугубляется болью неразделенной любви, а трагедия любви раскрывается как трагедия всего поэтического восприятия мира. В Лермонтове поражают истинность и огромность его страданий, он рано почувствовал себя средоточием страданий человечества. Его боль открыла ему боль других, через страдания он обнаружил свое человеческое родство с другими, начиная от крепостного крестьянина села Тарханы и кончая великим поэтом Англии Байроном.

Тема поэта и поэзии особенно сильно волновала Лермонтова и приковала его внимание на многие годы. Для него эта тема была соединена со всеми великими вопросами времени, она была составной частью всего исторического развития человечества. Поэт и народ, поэзия и революция, поэзия в борьбе с буржуазным обществом и крепостничеством – таковы аспекты данной проблемы у Лермонтова. А это, в свою очередь, приводит к стойкой, излюбленной лермонтовской ассоциации: поэт-воин, поэзия-кинжал. Причем эти ассоциации были настолько «сросшимися» воедино, что Лермонтов мог взаимозаменять предметы, перенося качества одного на другой.

Поэтика Лермонтова утверждала и закрепляла великую идею: поэзия есть оружие битвы. Исходя из этих предпосылок, нужно вести анализ таких произведений поэта, как «Смерть поэта», «Поэт» и многие другие.

Стихотворение «Смерть поэта» стоит в центре политической, философской и любовной лирики Лермонтова. В нем – узел всех противоречий эпохи, которые проходят через творчество великого поэта, – от робких первых стихов до дивных песен последних дней. В нем слышен и стон человека от «рабства и цепей», и властный призыв к борьбе с палачами свободы, гения, славы, и пророческое предсказание черных дней для жадной толпы, стоящей у трона.

Лермонтов в «Смерти поэта» говорит о трагедии Пушкина и как о своей личной трагедии, и одновременно как о трагедии эпохи, мира. Он с тревогой видел, как торжествующая пошлость в Европе и России атакует поэзию, осаждает гения, попирает героя, втаптывает в грязь достоинство человека.

Все это и внесло в стихотворение «Смерть поэта» поэтику битвы, и облик Пушкина наряду с чисто «поэтическими» определениями («поэт», «певец») дорисовывается чертами, характеризующими поэта как воина. Отсюда идет повторенное «погиб поэт» (не «умер», не «скончался» – погиб), отсюда идет и «пал» – так пишут о воинах, погибших на поле брани. Дальнейшее «убит», «пал»

дорисовывает и образ поэта-воина, и образ сражения, в котором он принимал участие.

Идущее затем слово «восстал», как и предыдущее «гордый», а также и заключительное «праведная кровь», не только уточняет характер битвы-восстания, не только готовит рождение знаменитых заключительных шестнадцати строк, но и воссоединяет данное стихотворение со всей лермонтовской политической лирикой, которая будто бы готовила рождение этого вершинного произведения русского гения.

Обвинение против света и Дантеса («убийцы») переросло в обвинение против правительства, против социального строя в целом.

Дальнейшие строки концовки восстанавливают идею правого суда (вместо суда неправого), но уже в высшей инстанции.

Стихотворение «Смерть поэта» является идейно-поэтическим центром всего творчества Лермонтова.

Ближе всего к стихотворению «Смерть поэта» стоит программное произведение «Поэт» (1838). Здесь идея поэта-воина является главной, здесь образ сражения определяет всю тональность стиха. Стихотворение построено на развернутом сравнении кинжала и поэзии. В образах, будто кованных из стали, Лермонтов утвердил естественность и верность этой параллели. Поэт нашел между поэтом и кинжалом черты прямого сходства, что дало абсолютное право на сравнение и взаимозаменяемость поэтических элементов. Эти черты – в заключительных двух стихах четверостишия:

Кинжал был не только оружием боя, но и могучим духовным оружием: выгравированные на нем стихи Корана укрепляют сердце и душу воина, как дамасская сталь кинжала делает твердой руку его господина.

Лермонтовская параллель кинжал-поэт вырастала из непосредственного равенства поэтических величин, что и дало право на уподобление и развертывание второй части равенства.

И вновь появляется знаменитое лермонтовское слово «толпа», «гордая толпа», преображенная революцией:

Надо было быть Лермонтовым, чтобы так открыто и смело присягнуть на верность революционной традиции и назвать излюбленный образ декабристской поэзии («колокол на башне вечевой»), который воскрешал всю полноту взглядов дворянских революционеров.

Среди произведений последних дней «Родина» – стихотворение, которым Лермонтов завершает свое творчество и прощается с Россией. Его исповедь, его интимное объяснение в любви отчизне начинается словами, в которых слышится и пламенная любовь исстрадавшегося сердца, и трагедия этой любви:

«Странная» любовь – любовь, недовольная окружающим и требующая изменения жизни Родины.

«Не победит ее рассудок мой», – говорит о том, что могучий патриотический инстинкт Лермонтова все время находился в борении с «рассудком», заставлявшим посылать проклятия николаевской России. Сложен исход борьбы «любви» и «рассудка». Борьба носила внешний, временный характер: они еще не узнали друг друга, не ведали того, что и в «рассудке», борющемся с «любовью», жила она же – «святая и разумная» любовь к родине, что и будет развернуто в последующих стихах. Поэт говорит, что у него «не шевелит отрадного мечтанья» ничто – ничто из того, чем восторгается «толпа», «свет». И прежде всего Лермонтов скажет о «славе, купленной кровью» – она не радует поэта. Не радуют поэта и «темной старины заветные преданья».