Андрей Михайлов - Французский «рыцарский роман»

Вскоре после «цикла Персеваля», по крайней мере до 1230 г., был создан автономный роман «Перлесваус» (или «Перлесво», т. е. «Персеваль»). Его сюжет — приключения рыцарей, прежде всего Персеваля и Говена, в поисках Грааля. Т. е. автор книги начинает ее с того места, где оборвал свой роман Кретьен де Труа. По ходу этих авантюр из рассказа о поисках загадочного Грааля книга превращается в повествование о пропаганде — достаточно жестоким и крутым способом — христианства в Британии. Серьезные изменения происходят в характере протагониста. Ни о какой любовной интриге Персеваля теперь не может быть и речи, возлюбленная его Бланшефлор даже не названа. В облике героя подчеркивается прежде всего целомудрие и чистота, а уж потом смелость и благородство:

Buens chevaliers fu sanz faille, car il fu chaste e vierges de son cors, e hardiz de cuer e poissanz, e si ot teches sanz vilenie. N’estoit pas bauz de parlor, e ne sanbloit pas a sa chiere qu’il fust si corageus.

(I. 15—18)

Высказывалось предположение, что произведение это родилось в монастырских стенах, если не в самом знаменитом монастыре Клюни, то в какой-то другой обители, подпавшей под влияние клюнийской проповеди. Трудно сказать, насколько это действительно так, но рыцарско-миссионерская деятельность таких орденов, как орден Тамплиеров или Тевтонский, находит в этом романе красноречивые параллели. Предавшиеся ложной вере, т. е. язычники, изображаются в книге достаточно неприглядно, как погрязшие во всяческих пороках, вплоть до каннибализма (см. строки 2051—2066); это оправдывает любую жестокость по отношению к таким варварам. Отметим, что в романе предшествующего периода такой религиозной нетерпимости мы не найдем.

«Перлесваус», таким образом, ощутимо наполнился как мотивами покаяния и благочестия, так и проповедническим духом, и из произведения о сложном пути человеческой души в постижении подлинных нравственных ценностей (так у Кретьена или Вольфрама) стал книгой о торжестве христианской церкви. Не приходится удивляться, что герою романа, Персевалю, удается здесь отыскать замок Грааля, открыть тайну этой святой реликвии, после чего Король-Рыболов может спокойно почить (см. строки 5131—5148), передав святыню в надежные руки. Но вот что примечательно: это не финал романа, как можно было бы ожидать. Далее в книге еще долго рассказывается о замечательных подвигах Персеваля и его товарищей, но уже не в поисках Грааля, а в насаждении повсюду в Британии христианской веры. Повествование об этом переплетается с описанием жестоких поединков и многочисленных турниров, в ходе которых все рыцари Круглого Стола оказываются то победителями, то побежденными.

Существенно также, что в этом романе постепенно выдвигается на первый план Ланселот. Здесь еще нет рассказа о его рождении и особенно о его чудесном воспитании Девой Озера, но уже есть намек на его любовную связь (и тем самым его измену королеве Геньевре), от которой должен родиться Галахад, подлинный рыцарь Грааля (см. строки 7376—7574).

Ланселот стал героем другого романного цикла[151], подлинного романа-эпопеи, куда вошли пять произведений. Это обширнейший «Ланселот-Грааль», куда вошли «История Грааля», «Мерлин», «Книга о Ланселоте Озерном», «Поиски Святого Грааля», «Смерть Артура». Складываясь в единое целое, эти части тем не менее являются автономными произведениями, хотя, как полагали Ф. Лот и Ж. Фраппье8, замысел всего цикла принадлежал, возможно, одному писателю. Этот цикл был создан около 1230 г., причем первые две его части — «История Грааля» и «Мерлин» — наиболее поздние. К тому же они наименее оригинальны. Их запоздалое включение в цикл может быть объяснено доминирующей в XIII в. тенденцией — стремлением повествовать о каждом предмете от начала и до конца: и вот к сложным и глубоким по мысли середине и концу было присочинено значительно менее весомое начало.

В «Книге о Ланселоте Озерном» (так часто называют этот обширнейший роман; в издании О. Соммера — см. «Библиографию» — он занимает три гигантских тома) можно выделить несколько частей. Это как бы три «малые» романа, составляющие особый субцикл. Естественно, у них нет аутентичных названий (как вообще у большинства памятников средневековой литературы), и их именуют условно «Романом о Галеоте», «Романом о телеге» и «Романом об Агравейне» (последний в научной литературе называют также «Подготовкой поисков Грааля»).

Перед нами произведение очень большое, с большим числом персонажей, а следовательно и сюжетных линий, развивающихся параллельно и переплетающихся между собой. Создателя этого внушительного произведения Ж. Фраппье недаром предложил называть «архитектором»: настолько в этой на первый взгляд хаотичной повествовательной массе проглядывает четкий и продуманный расчет. Книга едина по своему замыслу. Но единство произведения не приводит его к однообразию и упрощенности. Перед нами не только движение сюжета, но и движение авторской мысли, авторской концепции. Произведение очень большого размера, «Книга о Ланселоте Озерном» и писалась достаточно долго; Ж. Фраппье предложил даже выделять несколько «этапов» ее создания, несколько «эпох». Поэтому книга не сводится к одной какой-то доминирующей идее, и нельзя сказать, например, что «Книга о Ланселоте Озерном» посвящена прославлению куртуазных идеалов, что в ней доминирует своеобразный средневековый «гуманизм», тогда как в «Поисках Святого Грааля» торжествует религиозно-мистическая одухотворенность. Роман полифоничен, таким образом, и по своей идеологической направленности; различные герои оказываются носителями разных точек зрения, разных жизненных концепций, часто спорящих между собой. Следует обратить внимание на то, что, хотя книга и носит в заглавии имя Ланселота, подлинный герой в ней — не безрассудный возлюбленный королевы Геньевры, а весь артуровский мир, его бытие, его судьба. И это, конечно, отразилось на идеологической стороне книги. Ее назидательные пружины хотя и скрыты, но во многом движут сюжетом. Стремление извлечь урок из развертывания и гибели артуровского братства пронизывает изначальный замысел всего цикла и реализуется в отдельных его частях. Но реализуется далеко по однозначно. Так, куртуазно-гуманистические идеалы не просто сосуществуют в «Ланселоте Озерном» с религиозно-мистическими; они и взаимодействуют с ними и находятся с ними в непрерывной скрытой полемике.

Особенно явственно эта борьба-взаимодействие проявляется в концепции рыцарственности, как она изложена в романе (особенно в его первой части — см. III, 114 — И5 а-10) дама Озера, к чьим наставлениям жадно прислушивается юный Ланселот, объясняет будущему славному рыцарю, что он должен быть справедливым, добрым, благожелательным, должен защищать слабых и оборонять церковь от ее врагов. Но вот что показательно: в наставлениях прекрасной воспитательницы Ланселота никак не прозвучало осуждение плотской любви, что было столь характерно для клюнийской проповеди и в частности для взглядов цистерцианцев (с кем иногда связывают возникновение нашего цикла). И действительно, в романе немало любовных интриг, и для описания каждой из них автор находит свои неповторимые краски. Это, например, целомудренное и светлое чувство, связавшее два юных сердца, робких и еще мало искушенных, — Эктора и Девы из Замка Узких Ступеней (см. III, 350 сл.). Это пылкая и чувственная страсть, вспыхнувшая в душе увлекающегося Говена, когда он встретился с дочерью Норгальского короля. Это флирт между Галеотом и Дамой из Малота и т. д. Венец всему — это любовь-страсть, сжигающая Ланселота и королеву Геньевру. И, как заметил Ж. Фраппье, «Дама Озера, красноречивый толкователь рыцарских доблестей, но матерински следит за адюльтерной связью Ланселота с Геньеврой. Посылая ей символический проколотый щит, она склоняет ее перейти от простительного маленького грешка к подлинному греху» (указ. соч., с. 69).