Максим Кронгауз - Самоучитель олбанского

Прецедентность и клишированность все чаще побеждают орфографический педантизм. Так, под влиянием написания ряда слов, ярким представителем которых является кросавчег (с искаженным суффиксом — ик), в жаргоне падонков закрепилось написание соответствующего суффикса как — ег: пэтэушнег, мальчег, зайчег и т. д. А дальше заработал уже традиционный для русского языка принцип морфемного письма, то есть сохранение единого написания морфемы. Например, на одном интернет-форуме висело приветствие: Превед участнегам, — хотя по антиправилу следовало бы писать учазтнеком. Суффикс — ег, таким образом, вопреки орфографии падонков, сохраняется как особый показатель интернет-жаргона. Примерно то же произошло и с русским суффиксом — к в существительных женского рода. Написание девачко является в полной мере «антиправильным», но напомню приведенную выше цитату из Упыря лихого, где приводятся еще и такие написания: девачка — девачька — деффачка — девачько — деффачко . [49] Некоторые из них, например деффачка, не вполне законны, потому что замена в на фф влияет на произношение. Иначе говоря, допускается небрежное отношение к ошибкам: необязательно делать все возможные ошибки, достаточно одной-двух, зато можно делать ошибки, влияющие на произношение, — главное, чтобы было смешно. Тем не менее превращение конечного — ка в — ко стало довольно регулярным. Возможно, на это повлияла и особая популярность йа криветко, хотя, конечно, это выражение появилось значительно позже. Приведу и другие популярные примеры: футболко, тойотко, пелотко (неприличное слово), блондинко и т. д.:

Тойотко поживает нормально, сломалась тут недавно.

Во фразе, написанной без ошибок, присутствует только этот жаргонизм. Как отмечают лингвисты, написание окончания женского рода как — о (с суффиксом — к или без него) может повлечь, хотя и не обязательно, переход слова в средний род, что создает дополнительный стилистический эффект: это блондинко не перевело часы или какое милое кисо.

Ну а теперь пришла пора подвести некоторый итог разговору о языке падонков. Этот жаргон появился в конце двадцатого века внутри довольно аморфной контркультуры падонков. Условно датой его рождения можно считать 1998 год, год создания сайта fuck.ru, первой интернет-площадки падонков. Очень быстро став модным, он вышел за пределы контркультуры и стал массово использоваться в блогосфере и других «интернетах». Своего пика мода на язык падонков достигает в 2005–2006 годах, что видно по частотности употребления ключевых падонковских слов в блогосфере. [50] Эту частоту можно определить с помощью Пульса блогосферы, предоставляемого «Яндексом». В сентябре 2006 года состоялся и известный скандал со школьными тетрадями, на которых были напечатаны самые популярные падонковские выражения. [51] Впрочем, скандал заново начинался в сентябре 2007 и даже 2009 года. В 2004 году появляется конкурирующее название для жаргона — албанский (или с искажением — олбанский) язык, которое, по-видимому, становится особенно популярным в 2007 году, после пресс-конференции в интернете Д. А. Медведева. Скорее всего, случайно, но именно в 2007 году начинается практически незаметный постепенный спад моды на жаргон. Что остается от него сегодня? Однократные искажения орфографии, как правило, в знаковых словах (полностью тексты так уже не пишутся) и редкое использование отдельных клише. Однако самое популярное интернет-слово превед, похоже, не выдержало испытания временем. Употребить его в 2012 году — признак дурного тона, и способны на это разве что пэтэушнеги (исключительно в падонковском смысле, поверьте, никого не хочу обидеть).

В начале двадцатого века в России произошло два важных лингвистических события: реформа графики и орфографии и большой художественный эксперимент (состоящий из нескольких менее масштабных экспериментов) по переделке русского языка, разнообразные результаты которого были названы заумью. Лингвистические события почти совпали по времени с огромной социальной встряской — революцией, или революциями.

В конце двадцатого века и в начале двадцать первого также происходили многочисленные эксперименты с языком. Один из наиболее масштабных был проведен в интернете и получил название языка падонков. Кроме того, на границе веков и позднее была предпринята попытка, скорее неудачная, реформирования русской орфографии и пунктуации. После серьезной общественной критики лингвисты отказались от слова «реформа», но общественное мнение это успокоить уже не смогло. Именно тогда СМИ заговорили о малопонятной, но страшной реформе русского языка. Эти лингвистические события произошли после социального слома, названного Перестройкой, и совпали по времени с технологическим сломом — распространением интернета.

Интересно, как по-разному мы сегодня реагируем на языковые (и в том числе орфографические) эксперименты начала двадцатого и начала двадцать первого веков. Да и сам «орфографический параллелизм» весьма интересен, хотя и условен. В начале двадцатого века возникла своего рода усталость от сложных правил русской орфографии, от чрезмерной консервативности письма, наличия разных букв с одинаковыми правилами чтения и т. д. Именно в это время начинается подготовка реформы графики и орфографии, [52] Сама реформа графики и орфографии была проведена большевиками сразу после революции, но это в большой степени вопрос, как теперь говорят, политической воли. а писатели затевают разнообразные игры с языком. По-видимому, не случайно «разрушение орфографических ценностей» совпало с революцией (а отчасти предшествовало ей). В условиях глобальных социальных перемен легче проводить болезненное, но все-таки более локальное изменение орфографии.

В наше время также была сделана попытка «косметической» реформы орфографии, но она была предпринята в 2000-х годах, то есть значительно позже начала Перестройки. Примерно к этому же периоду относятся и игры с языком и орфографией, о которых шла речь. Это, как ни смешно звучит, еще один (хотя и избыточный) аргумент в пользу того, что Перестройка (в отличие от революции) делалась сверху, и «культурная перестройка» никак не предшествовала ей, а следовала за ней на некотором расстоянии. Вот и заметные языковые изменения приходятся на девяностые годы, то есть отстоят от начала политической перестройки на пять и более лет. Катализатором современных языковых экспериментов с орфографией стала не социальная перестройка, а технологическая революция — появление интернета.