Коллектив авторов - Проклятые критики. Новый взгляд на современную отечественную словесность. В помощь преподавателю литературы

Авторесса вынесла в подзаголовок слово «реконструкция» – стало быть, историческая составляющая есть наиважнейшая в тексте. Потому с нее и начнем.

На самом деле «Уран», под стать «Зулейхе», написан не по Антонову с Нефедовым, а по былинам сего времени. О.П. безупречна лишь там, где механически перечисляет детали: «Сормовская лирическая», панбархат-крепдешин, чулки со швом. Шаг влево, шаг вправо равны самоубийству.

«Ордынцы в войлочных шлемах, с красными нашивками на шинелях», – боец Погодина-Кузмина, смир-рна! Приказ РВСР № 116 читали? – шлем из сукна защитного цвета… Для особо понятливых повторяю: из сукна! Что за красные нашивки?! Постановлением СНК № 2590 для пехоты установлен малиновый цвет петлиц! Три наряда вне очереди! Ничего, зато ордынцы налицо – привет коллеге Яхиной.

«День занимался ясный, можно не зажигать керосинку», – вообще-то, керосинка прибор не осветительный, а нагревательный, сродни примусу и керогазу.

«Сам попросился занять должность освобожденного комсорга на Комбинате № 7», – Ольга Леонидовна, никак забыли юность нашу комсомольскую? Комсорг – выборная должность, согласно принципу демократического централизма, отраженному в Уставе ВЛКСМ.

«Ему дарили мелкие подарки – губную гармошку, флакон с остатками одеколона, давали пострелять из револьвера. Немцы стали его любовью», – помилуйте, из какого такого револьвера? Табельный короткоствол вермахта – пистолеты Walther P38, Luger Р.08 да Sauer 38H.

«Прищелкнув каблуками, кивнул ему полковник Судоплатов», – а ничего, что перед арестом в 1953-м Судоплатов носил звание генерал-лейтенанта?

Особенно О.П. удались нравы преступного мира: я, мол, козырная марьяна – не работаю, по фене ботаю! И тиснула за стремного сявку. Он зеленый, как три рубля, полуцвет, к воровской хевре малолеткой в войну прибился, а заместо фени у него блатная музыка, с понтом еще при царе кандалы обосрал: «к вечеру неси лары», «объявиться мосером»… А как вся полнота воровскому закону присягала и месарь целовала – по сучьей-то моде, а? Короче, мара такой дешевый зехер двинула, что у контингента шнифты выпали. Но у нас фуфло не проканает, мы в сорок первом родились!

В очередной раз повторю: сценаристу в литературе не место. Ибо синема – плод коллективного труда, кто-нибудь косяки да отрихтует – не режиссер с актерами, так оператор с монтажером. А прозаик – один в поле воин. Тут и знания нужны на порядок выше, и владение языком не чета сценарному. Смешивать два эти ремесла, сколько помню, удавалось лишь Нагибину. Остальные выглядят более чем беспомощно. У Арабова первый ход в шахматах делают белой ладьей. Яхина – тут и синегрудая синица, и сало щепотками, и прочие чудеса в решете. Мещанинова искренне считает, что можно гулять с бутылкой коньяка в зубах. О.П. недалеко от них ушла.

«Легкая фигурка ее раздалась после беременностей, живот и груди стали тяжелые, словно налитые молоком», «на полу бьется в последней агонии могучее тело», – живот, налитый молоком и последняя агония – чего же боле? Плюс стопицот пошлостей, достойных девчачьего альбомчика 50-х: «Любовь распускалась в ее душе, будто нежный цветок», «лучистый, любящий взгляд»…

Как написан «Уран», вы уже поняли: «Зулейха» № 2, не более того. Попробуем разобраться, о чем написан.

Судя по заголовку, это производственный роман. Та-ак… голубцы имеются, лесные братья тоже, английский шпион присутствует, – но где обогащение урана? Бунин в подобных случаях ворчал на Катаева: когда ваш декоратор начнет писать декорации? Не начнет, не надейтесь. «Уран» – это вам не банальный U-235. Ольга открывает читателюглаза на архетипическую природу Советского Союза.

Мифологический Уран, изволите видеть, был отцом чудовищ – циклопов, сторуких гекатонхейров, эринний. Справедливости ради: Афродита – тоже его дочь. Рожденных им монстров Уран ненавидел и прятал во чреве матери-Геи. У О.П. то же самое. Роль эринний отдана героям из Omakaitse: «Месть восстает из руин!» Налицо урка по кличке Циклоп, равно и Афродита Пандемос – всесветная давалка Тася Котемкина. А гекатонхейров-пролетариев хочется немедля упрятать куда подальше, лишь бы с глаз долой: «Гуляла большая компания рабочих с Комбината. Плевали подсолнечной шелухой, булькали в стаканы самогонкой. Толстая рябая девка, кажется судомойка, выплясывала перед гармонистом. Ее пудовые груди под ситцевой рубашкой подскакивали, то разлетаясь, то стукаясь друг о друга».

По сравнению с «Зулейхой» это несомненный шаг вперед. Яхина всего-то выстраивала параллель между трудовым поселком Семрук и птицей счастья Семруг, а тут – цельная, почитай, держава вместе с ее обитателями вписана в мифологический паттерн… Ну вот, вы это знаете. И что, жить стало лучше, жить стало веселее?

После греческая мифология плавно перетечет в египетскую, а та невзначай обернется сказкой Андерсена о диких лебедях – полное и безоговорочное торжество дурной эклектики. Кстати, в роли заколдованных принцев выступают… Минута на размышление, время пошло. Правильно, крутые парни из Omakaitse.

И любопытно мне: а на кой черт вообще в «романе-реконструкции», по-людски говоря – исторической прозе, юнгианская хрень? Как она работает на сюжет? Тождество сталинского СССР и Урана что-то проясняет в природе культа личности? Анубис и Осирис открывают неизвестную страницу в деятельности Secret Intelligence Service?

Вообще, коллизии «Урана» могут развиваться в любых декорациях и с любой мифологической подкладкой. Перенесем действие на металлургический комбинат, а легенды… ну, пусть будут кавказские. Директор комбината легко станет богом-кузнецом Тлепшем, Тася Котемина – Шатáной, которую все хотят, а шпион с оперативным псевдонимом U-235 – да явный же засранец Сырдон. И всех их расплющит жестокая эпоха – железное колесо Жан-Шерх…

Теперь на очереди самый сложный вопрос: зачем написан «Уран»? Сей басни какова мораль? Боюсь, ответ не известен никому, включая авторессу. Я не всуе помянул ирландское рагу: в котел летело все, что оказалось под рукой – квир, лавбургер, шпионский детектив, соцреализм, магический реализм, семейный эпос… В общем, тотальная синергия жанров. При этом каждый жанр персонифицирован. Шпионский детектив – это комсорг Ремчуков, он же агент английской разведки, поклонник Гурджиева со товарищи и, сдается, шизофреник. За магический реализм отвечает тетка Зина по прозвищу Квашня, бывшая зэчка, а ныне пророчица-староверка – дивны дела твои, Господи! Семейная сага – эстонцы Сеппы: старшие ушли в лес, а младшая Эльзе разрывается между любовью к братьям-лебедям и русскому комсомольцу Павлику. Кому поручен квир, точно сказать не могу: едва ли не все мужское население Силламяэ подвержено содомскому греху – от инженера Воронцова до воренка Ленечки Мая.