Марина Королёва - Чисто по-русски

Извержения вулканов, землетрясения, ураганы, цунами… За тревожными заголовками на лентах информационных агентств следуют подробности: о пострадавших, пропавших без вести, об эвакуации, гуманитарной помощи.

А мы, журналисты, выступаем в роли гонцов, приносящих плохие вести. Такая работа.

Увы, но даже в этих ситуациях нам приходится думать не только о том, что именно сказать, но и как. Это тоже особенность профессии – вы же потом и будете нас критиковать, если скажем не так. Например, слово «цунами». Когда мы говорим о нескольких цунами, совершенно неважно, какого рода это слово. «По островам прокатились несколько мощных цунами» – здесь род определить сложно. Но если это один, или одно, или одна цунами – какого рода «цунами» здесь?

Судя по Толковому словарю иноязычных слов Л. Крысина, «цунами» – от японского tsunami (гигантская волна, которая возникает на поверхности в результате сильных подводных землетрясений). Японский термин «цунами» образован из двух иероглифов: «цу» (гавань) и «нами» (большая волна). Получается – «большая волна в гавани». Если это волна, то, значит, «цунами» – это «она»? «Мощная цунами прокатилась по острову»?

Нет, в этом случае русский язык поступил иначе: слово приняло средний род. Словари сообщают нам: «цунами», несклоняемое, среднего рода. Может, потому, что так ведет себя большинство несклоняемых слов иностранного происхождения на «-о», «-е», «-и». А возможно, потому, что цунами – это не только волна, но и явление (то есть «оно»).

Время от времени снова возникают разговоры о том, что это нелогично: раз «цунами» – волна, то в русском языке слово должно быть женского рода. Может быть, когда-то эта норма и будет пересмотрена, но сейчас «цунами» – среднего рода. «Оно» – «цунами». «Мощное цунами». «Редкое явление цунами».

Без чашки крепкого чая жизнь – не жизнь. Неважно, что там творится за окном – жара или холод, чай позволяет забыть и о том, и о другом.

Кажется, я заговорила рекламными текстами. А всего лишь хотела рассказать, как у меня дома закончился чай: в большой красивой коробке, где обычно хранится запас, его не оказалось. Пришлось отправиться в магазин. Придя, вижу плакат: «У нас всегда большой выбор фруктовых чаёв». Я задумалась. Что, неужели действительно можно так сказать, «чаёв»?

Слово «чай» простенькое, так ведь? Однако в Орфоэпическом словаре под редакцией Р. Аванесова я с удивлением обнаружила целых четыре определения слова «чай». Во-первых, это растение. Во-вторых, высушенные листья для заварки, напиток. В-третьих, «чай» – чаепитие. И, в конце концов, «чай» – это вводное слово. «Он, чай, и не помнит про нас…»

Вспомните, как мы с вами частенько говорим: «Что-то она там долго сидит, наверное, чаи распивает». Это мы имеем в виду чаепитие, здесь множественное число точно есть. Но есть оно и в том случае, если речь идет о высушенных листьях для заварки (как раз это мы покупаем в магазине). Здесь языковеды говорят о так называемом «специальном употреблении»: могут существовать разные сорта, разные виды чаёв. Сорта чая – это «чаи». Вот, например, в нашем гастрономе продавцы выставили не меньше тридцати разных чаёв – и зелёные, и черные, и фруктовые…

Кстати, аналогичная ситуация с «винами» и «водками»: мы можем сказать нечто вроде «наши российские водки победили на недавнем международном салоне», и словарь находит такое множественное число вполне нормальным.

Хотя лично я вернулась бы к чаю. Пейте чаи, слава богу есть из чего выбрать!

Ох уж эта изменчивая норма! Что она с нами вытворяет! Только мы научились произносить слово правильно и других научили – пожалуйста: какой-нибудь новейший словарь дает прямо противоположную рекомендацию. И как прикажете всё это объяснять?

Возьмем, к примеру, слово «исче́рпать». Долгое время все, абсолютно все словари делали, образно выражаясь, страшные глаза при виде варианта «исчерпа́ть». И Орфоэпический словарь под редакцией Р. Аванесова, и Словарь ударений Ф. Агеенко и М. Зарвы писали, заклинали: только не «исчерпа́ть»! При этом многие мои знакомые, даже филологи, буквально вздрагивали, когда я произносила «исче́рпать», смотрели на меня вопросительно. Мне же ничего не оставалось, как делать строгое лицо и отправлять сомневающихся к словарям.

Зато теперь они могут отправлять к словарю уже меня – например, к тому же Словарю ударений, но уже 2000-го года издания. В нем в качестве правильного варианта зафиксировано ударение «исчерпа́ть»! Он исчерпа́л, она исчерпа́ла, они исчерпа́ли.

Произношение слова «че́рпать» остается при этом неизменным. Он че́рпал, она че́рпала, они че́рпали. Как можно заметить, разговорная норма восторжествовала лишь наполовину, и мы еще посмотрим, кто кого!

У вашего ребенка семь пятниц на неделе. Еще вчера он собирался в медицинский институт, а сегодня убеждает вас, что хочет быть журналистом. Вам, в принципе, не так уж важно – что медик, что журналист, но менять планы накануне поступления… Нет, не слушает. Аргументов у вас не остается, разве что воскликнуть: «Ну и чудишь ты, ну и чудишь!». На что получаете ответ:

– И ничего я не чужу! Не чудю… нет, все-таки не чужу. Как это сказать-то?

А вот пусть теперь ребенок думает, как вам ответить. Пусть будущий великий журналист заглянет в словари, справочники… Как там советуют поступать со словом «чудить»?

Дело в том, что существуют такие глаголы (их, к счастью, не так много), которые как бы ограничены в праве образовывать некоторые личные формы. Поэтому их и называют недостаточными. Кроме «чудить» и «победить» есть еще «убедить», «ощутить», «очутиться». У этих глаголов нет формы первого лица единственного числа настоящего или будущего простого времени, то есть нельзя сказать: «я делаю или я сделаю то-то и то-то». Получается нечто неудобоваримое: «я убежу», «я очучусь (или очутюсь)», «я ощущу (или ощутю)».

Языковеды сходятся в том, что именно из эстетических соображений мы не используем эти формы. В очередной раз поражаешься тому, насколько тонкий инструмент язык. Так что приходится использовать описательные обороты, то есть говорить чуть длиннее, зато правильно.

– Я и не думаю чудить, – мог бы сказать ваш абитуриент, – я собираюсь победить. Я твердо решил стать журналистом, причем великим!

В телестудии за круглым столом известные журналисты, политологи. Обсуждение в самом разгаре. Атмосфера накалена, и лишь один из участников неизменно спокоен. Периодически он произносит:

– Мне кажется, вы торопитесь с выводами, здесь нужна серьезная э́кспертная оценка.